Александра Васильева - Тулэрги. По ту сторону дней

– Я к тому, – продолжал меж тем человек с фиолетовыми глазами, – что двери можно запирать на паспорта. В этом случае они откроются только тем паспортом, на который были заперты. Ну, как с ключами. Ясно?

– Лады-лады. – Отрок деловито откашлялся, сунув снимок в нагрудный карман своего черного костюма, словно нарочно для того приспособленный. – Не погреб… – сухо оценил он это удобство. – …сойдет.

– Вот и отлично. Впрочем, беспокоиться о своей безопасности ты скоро перестанешь. А сбежать не удастся. Так что слушай и запоминай. Ты теперь станешь работать тут.

– Ух ты! – присвистнул отрок. – Всегда мечтал о таком.

– Да уж лучше, чем быть карманником на улицах. Процедура по отбиранию твоего имени пройдет завтра.

– Чо? – поежился отрок. – Про-це-дура? – выговорил он не без труда. – Прописка, что ль?

– Нет-нет. Ничего страшного. Твое имя сократят до нескольких букв, вот и все.

– Зачем это?

– Так надо. Наша организация включает в себя несколько подразделений. И соответствующее число должностей. Например, стрелочники. Они следят за тем, чтобы человеческая жизнь никоим образом не продлилась на неположенный ей срок или, наоборот, не оборвалась до времени. Есть жнецы – кровавая должность, А так же устроители, или лицедеи. Их работа чрезвычайно сложна. Еще есть…

– Хорош дядин дом! – Резко оборвал отрок. – Все при деле! Ну а я-то у тебя кто буду?

– В твои обязанности входит… – Человек с фиолетовыми глазами задумался. – Как бы это сперва…

– А-а, небось хвостом, атасником своим меня сделать решил?

– Нет. Это входит в обязанности осведомителей: наблюдение, слежка, выяснение представлений усопшего о собственной смерти. Ты – лицедей. И еще…

– Чо? – опять переспросил мальчик. – Ли-це-дей… – Слово было для него незнакомым. – Это как балабан, что ли?

– Каждый человек как-то представляет себе свою смерть и то, что с ним станется после, – с серьезным непроницаемым лицом пояснил человек с фиолетовыми глазами. – Все должно сбыться, все его страхи, опасения и желания. Понимаешь?

Отрок не понимал, однако кивнул.

– Это в общих чертах. Пока, наверное, информации с тебя хватит, переваривай.

Отрок опять непонимающе кивнул.

– И вот еще что: ты хорошо меня понимаешь? Я имею в виду слова. Все слова, которые я произношу, тебе понятны?

– Все, – восприняв этот вопрос как издевку, грубо отрезал отрок.

– Мне тоже понятно все, что ты говоришь, – задумчиво, словно самому себе, ответил человек с фиолетовыми глазами. – Хорошо, возникнут вопросы, придешь ко мне. А сейчас уже поздно. Впрочем, здесь всегда так, и не бывает солнца. К этому ты тоже привыкнешь. – Он указал на дверь. – И верни статуэтку, что стащил, пока я читал твое дело.

Отрок оторопел, выложив на стол золотую собачку, которая служила прессом для бумаг.

– Вот так. – Человек с фиолетовыми глазами нажал на какую-то кнопку, и вскоре в дверях возникли недавние двое. – Они проводят.

– А, цирики, – вяло кивнул им отрок. – Пришли новосела в аквариум пульнуть?

Двое в сером в ответ на его реплику лишь беспомощно пожали плечами.

– Главное, помни, – между тем продолжал человек с фиолетовыми глазами. – тебе здесь никто навредить не в состоянии.

– Ага, – буркнул отрок и вышел, следуя за охраной.

Послушно пройдя несколько шагов, он незаметно шмыгнул в темный угол, оставив своих соглядатаев в компании друг друга.

Из высоких окон падал мягкий лунный свет, делая длинные коридоры впереди загадочными. Никакого другого освещения, люстр, факелов, даже свечей не наблюдалось, однако было светло.

– Ата, ата! – прошептал отрок, оглядываясь. – Файный дальник! – Восхищение мешалось со страхом, на время доставшаяся свобода подгоняла шаги и мысли. – Бить по фазе тут не будут, – вполголоса рассуждал он. – Видать, не юхонуть так просто…

– Эй, ты, незарегистрированный!

– Стой!

Отрок вздрогнул. Его и раньше ловили, и часто, но уж точно не так быстро. Он остановился и медленно обернулся на голоса, раздумывая, поднимать руки или нет.

Окликавшие были прежние двое рослых мужчин. Они подошли ближе.

– Что? Пролетку бить тут не принято? Баранки наденете?

Отрок протянул вперед сложенные руки и вгляделся в лица стражей правопорядка. Те показались ему отстраненно-равнодушными или смертельно уставшими. Примерно то же отрок подмечал и в фиолетовых глазах незнакомца, только там еще был какой-то вымороженный простор, и тот притягивал. В глазах его нынешних сторожей, напротив, ощущалось что-то отталкивающее: они были слишком спокойными, даже слегка отупевшими, и больше походили на глаза домашних животных, нежели на глаза тюремных надзирателей. Вместо того, чтобы применить грубую силу, один из них только произнес ровным, ничего не выражающим голосом: