Александра Васильева - Тулэрги. По ту сторону дней

На столе прямо перед его закрытыми глазами лежал исписанный листок бумаги. Лунные блики высвечивали некоторые слова. «Ошибка!», «нарушение правил» – кричали они. «Вы обязаны», «немедленно»… но нет, все угрозы сейчас были бессильны. В полночной темноте даже предметы, находящиеся в комнате, казались дремлющими.

Вдруг дверь с треском распахнулась. Человек открыл глаза. Глаза фиолетового цвета.

– Войдите, – проговорил он машинально, еще не совсем проснувшись.

– Атанда 1 1 Герой разговаривает на воровском жаргоне. Для читателей, незнакомых с криминальным миром, мы приводим в конце книги словарик непонятных слов. ! Атанда! Меня? В академию?

На пороге стоял мальчик лет двенадцати. Выпученные глаза на изможденном лице. Стоял и вопил:

– Почто замели-то? Вырубили, значит, да и к хозяину определили! А я чист, может! Нечего тут дело лепить!

– А, вот и ты, отрок. Мир тебе.

– Аллюр! – огрызнулся отрок, не меняя нагловатого тона. – Ты, стало быть, сыч?

За спиной мальчика выросли двое мужчин внушительных размеров, в странного вида форме.

– Ишь, какие важные, клифты вон даже нацепили! – мрачно оценил он.

– Простите, – вымолвил один из них, обращаясь к человеку с фиолетовыми глазами.

– Не смогли удержать, – пробормотал другой.

– А ну не заливайте, цирики! – перебил их подросток. – Да я сразу дома сказался!

Во всей его угловатой наружности выражалась отчаянная храбрость. Та самая, что подчас граничит с физическим и нервным истощением.

– …И еще… – продолжал человек в сером на полтона ниже, словно бы чего-то смутившись. – Говорит он странно… Слов не разобрать…

– Слов? – На лице человека с фиолетовыми глазами показалось недоумение.

– Его не слышно, – разъяснил второй в сером. Напустив на себя заговорщический вид, он так же, как и его приятель, добавил на полтона ниже: – Непорядок!

– Разберемся, – невозмутимо ответил человек с фиолетовыми глазами. – Дальше я сам. Вы можете быть свободны.

Двое удалились.

Отрок проводил их пристальным взглядом, презрительно шмыгнув носом.

– Дышать нечем! Без замазки я. – Он досадливо всплеснул руками. – Но не думай, я ярма не надену! – все еще стоя в дверях, погрозил он пальцем. – Не думай!

– Я знал, что будет непросто.

Человек с фиолетовыми глазами медленно поднялся с места. От его длинной худощавой фигуры в черных брюках, черном жилете, надетом поверх белой рубашки, веяло отрешенной безупречностью. Тонкие белые перчатки стюарда на руках придавали этой безупречности вычурный оттенок.

– Вижу, ты совсем не понимаешь, что происходит? – Голос у него был равнодушный, официальный.

– О чем базаришь? – мрачно осведомился подросток. – Говорю, заскучал я!

– Успокойся. Тебя здесь никто…

– Ты мне в патроны-то не набивайся, паук!

Человек с фиолетовыми глазами скрестил руки на груди и произнес, четко выговаривая каждое слово:

– Так, мелкий карманник, быстро зашел в кабинет и сел на место.

Он указал на одно из кресел, стоящих у стен.

– Это кто это тут бабочник? А что, если и так? Опять цириков позовешь? – Подросток горделиво задрал нос, но все-таки прошел в кабинет и сел на предлагаемое ему место. – Добрый клюв. Но не думай, не зачирикаю.

Человек с фиолетовыми глазами одобрительно кивнул:

– Что последнее ты помнишь?

Подросток замотал головой:

– Сказал же, исповеди не жди!

– Да-да. Только это не допрос, а я не следователь.

Оба помолчали.

– Уже переодели?

Подросток деловито одернул рукава, украшенные металличскими вставками. Плотный блестящий материал костюма обтягивал его тело, как вторая кожа,

– Ага. Своего богатства не выдали. – На голове у него была аккуратная черная шапочка, с нашитыми на нее разнацветными колокольчиками. – Я и раньше якорником не был, на меловодье даже ни разу…

Он обхватил себя руками и принялся раскачиваться взад-вперед, оттого колокольчики на шапочке тихо позвякивали.

– Чудное у вас тут серье. Колпаки вон косякам выдают… Мануфактура – блеск!

– Придется приноровиться.

– Ага. – опять глухо согласился подросток. – Скажи, какой мне срок намотают? – спросил он, немного успокоившись.

– Вот как, с обвинением, стало быть, уже согласился?

Отрок мрачно хмыкнул. В отстраненном официальном тоне человека с фиолетовыми глазами ему послышалась насмешка:

– С обвинением?

– Именно. – Вот только улыбки на губах того не было. – Так признаешь свою вину?

– Ничего не признаю! – опомнившись, закричал мальчик. – Ничего!