Руслан Ходяков - Птица Чабос. Самолёт в угоне не значится

Стол у Багратиони действительно был царский! На широком серебряном блюде в ворохе изумрудной зелени возлежал уж порядком искромсанный, лоснящийся от жира еще теплый барашек. На тарелках и блюдцах красовались ломтики ноздреватого сыра и истекающей соком буженины. Тут же громоздились груды яблок, мандаринов, винограда и алычи… В нескольких откупоренных плетенных бутылках плескалось вино.

– Садись, чего стоишь, дарагой!? – проговорил Мамука.

Родион развел руками.

– Я бы с удовольствием, но…

Все места вокруг Мамуки были заняты.

Два места по правую руку от Багратиони занимали личный врач Мамуки, дремлющий, уткнувшись носом в шторку иллюминатора, и личный телохранитель – Мцыри, исподлобья поглядывающий на Родика, взглядом изготовившегося к атаке тореадора. Три кресла напротив были оккупированы: блестящим докторским чемоданчиком и двумя реанимационными сестрами-близняшками, одна из которых с безучастным видом листала какой-то пестрый дамский журнальчик, вторая так же отстранено и не обращая внимание на Оболенского полировала острые ноготки пилкой.

– А-а-а… – протянул Мамука. – Извини, биджё! – он вполоборота повернулся к Мцыри и нервно взмахнул карточным веером перед его лицом. – Чего сидишь, да?! Видишь, гость к нам пришел? Что? Трудно догадаться место уступить? А? Генацвале?

– Извините, Мамука Вахтангович, – Мцыри недобро зыркнул на Родика и пересел напротив, взяв чемоданчик доктора себе на колени.

– Садись, дарагой, садись! – изменив тон на доброжелательный, улыбнулся Мамука Родиону.

Родик уселся на место Мцыри.

Багратиони наполнил бокал вином из ближайшей бутылки и протянул его Родику.

– Давай, биджё, выпьем с тобой за женщин! – он потянулся за своим фужером.

– Вам лучше больше не пить, Мамука Вахтангович, – не отрывая взгляд от журнала, проговорила одна из медсестер. – Давление у вас и без того высокое!

– Слушай! – вспылил Мамука. – Чего ты мне все время указываешь, да? Я сам знаю, сколько мне пить, сколько мне не пить! И нечего мне указывать, да? Гога?

– Делайте, что хотите, Мамука Вахтангович, – невозмутимо пожала плечами вторая девушка, полировавшая ногти.

– Как это, что хотите, вах! – возмутился Мамука. – Ты мне врач или кто? За что я тебе деньги плачу, да?

– Тогда вам лучше больше не пить, – спокойно проговорила первая медсестра, продолжая листать журнал не поднимая глаз. – Гость ваш пусть выпьет, а вам не надо…

– Вах! – возмущенно выдохнул Мамука и поставил свой бокал на стол. – Ты понял, да? Биджё? Все мне указывают! Мне, Мамуке Багратиони! Скоро мне курица будет указывать, как яйца нести!

– За женщин, – усмехнувшись, кивнул Родик, указал бокалом на медсестер и выпил.

– Пей, дарагой, пей! – проговорил Мамука и тоскливо проследил, как Родион осушил бокал до дна. – Кстати, биджё, познакомься! Это Маша, а это Даша, – он кивнул в сторону медсестер и внезапно запнулся. – Нет! Это Даша, а это Маша… Вах! Совсем запутался! Слушай, гога? Ты Маша, да?

– Нет, – покачала головой девушка с журнальчиком. – Я то, как раз, Даша…

– А я – Маша, – пропела девушка с пилкой.

– Э-эээ-ээ! – недовольно протянул Мамука. – Слушай, гога, когда я вас путать перестану, а?

– Не знаю, Мамука Вахтангович… – ответили Маша и Даша хором.

– Надоели вы мне, слушай! – импульсивно воскликнул Багратиони. – Ты бы Даша, хоть бы в брюнэтку перекрасилась, что ли?

– Вы же не любите брюнеток, Мамука Вахтангович! – девушка впервые оторвала от журнальчика взгляд, но посмотрела почему-то не на Багратиони, а на Родика.

– Люблю – не люблю… Какая разница, слушай? Долго я вас еще путать буду?

– Не знаю, Мамука Вахтангович, – девушка, глядя Родику в глаза, томно облизнула губы и снова принялась читать журнал.

– Она не знает… Я не знаю… А кто знает, а? Ладно! – Это, – Мамука показал картами на спящего у окна доктора. – Иван Петрович, очень большой человек в медицине. Сейчас мое здоровье лечит… – Мамука помассировал свободной рукой узкую грудь в области сердца. – Совсем плохое у Мамуки Багратиони сердце стало, вах!

– Беречь-то, моторчик надо, – посочувствовал Родик.

– А как беречь, биджё? Работа у меня знаешь, какая нервная? Вах! – Мамука зацокал языком, одновременно качая головой и каким-то хитроумным способом тасуя карты.

Родион с интересом проследил за тем, как в руках Багратиони мелькают разноцветные кусочки картона и удовлетворенно хмыкнул.

– Я вижу, вы неплохо с картами обращаетесь, – сказал он.