Ольга Сеним - Дом с Луною. Рассказы

И вот вокзал. Туалет. Маме примерно двадцать. Она скармливает цыганятам леденцы, прижатая в угол, и ведёт вполне светскую, насколько позволяет обстановка, беседу. Цыганки уже смекнули, что денег и правда у этой девочки нет, поэтому, чтобы не терять времени, гадают за просто так. Сказали, что проживёт долго – до 72-х, и дали совет беречься чёрных людей.

Прошло время. Сколько помню, мама нет-нет да вспомнит про означенный рубеж, используя его в каких-то своих уловках как рычаг давления. Ближе к означенному дню мы и сами стали потихоньку переживать.

Но проскочила дата, и ничего не случилось. А у мамы, понимаете как, с тридцати лет всё готово: фотография красивая, в рамке, и платье, которое, правда, приходилось периодически менять на другой размер и фасон.

Что ж, не сложилось, так не сложилось. И на 73-м году жизни мама с подружками, такими же, как она, уехали в Иерусалим по путёвке, тур с религиозной тематикой, предварительно взяв отпуск на своих работах. Через год в Италию. А дальше Греция, снова Израиль и Египет. Всё по святым местам.

Как-то к маме на врачебный приём вне очереди ввалился цыганский табор. Привычно шумно, пёстро, чумазые дети, яркие женщины, и с порога:

– Бриллиантовая, скажи, кто будет? Озолотим!

Выводят в центр молодую беременную.

Мама – дермато-венеролог. Беременной цыганке :

– Так, ложитесь, – жест в сторону кушетки.

Надевает перчатки, лицо с выражением торжественной важности, заводит руку под подол, серьёзно гладит ею в области промежности.

– Мальчик! Парня родит!

В ответ пророчества о долгой жизни, богатстве.

По-моему, она сравняла счёт.

– Ты знаешь, я за всю жизнь на работу опоздала лишь раз.

Её поколение – исполины. Мне кажется, наша задача замирать рядом, позволив говорить, и ловить каждое слово как золотую меру, всё принимать благодарно, а потом уже свою долгую-долгую жизнь распутывать эти загадки, приближаясь к тайнам силы и мощи, чтобы передать следующим за нами связующую нить смыслов.

– В школе, в шестом классе. Я же говорила, до школы идти десять километров через лес и топи, по мосточкам.

Маленькая девочка и Лес.

– Как раз весна пришла. Всё интересно, я же ребёнок ещё. Там лисьи следы, тут зайчик пробежал. Отвлеклась, вот и опоздала.

Мама – рассказчик. Слушать её можно бесконечно, иногда особо удачные места она может прокручивать несколько дней подряд, дополняя мимикой и жестами, а случается, что и новыми деталями. Изменчивости рассказа никто не против. Это очень интересно – слушать мою маму.

– Вхожу в класс, а учитель мне, он у нас инвалид был, без ноги, потому на войну и не ходил, так он мне и говорит: «Что, опоздала? Вот и стой теперь у доски!» А я гляжу на класс: все хмурые, голову опустили, пишут, никто даже не подмигнёт. Ну, думаю, что ж… придётся их развеселить… И стала за спиной учителя его движения копировать. Смотрю на ребят – ещё больше головы склонили, не улыбнутся даже. Странно… Тогда я начала крутить ему «мотор». Что только ни делала, но рассмешить их мне не удалось. А там и урок закончился.

Мама делает паузу. Она заполняет её глотком чая, а потом продолжает:

– А что мои одноклассники такие смирные были – оказалось, на задних партах комиссия из области сидела! Урок-то закончился, они меня сразу в учительскую: «Говори, почему опоздала? Почему на уроке хулиганишь?» Понимают всё, самим же тоже смешно, но строгость изображают. Рассказала им и про зайчиков, и про ручейки с корабликами. «Пообещай, что опаздывать больше не будешь!». А я: «Обещаю!». Вот с тех пор никогда, слышите? Никогда не опоздала ни в школу – какая бы непогода ни была, всегда вовремя, ни в институт, хотя до учёбы ещё успевала спозаранку поработать. Вот так.

– Я до сих пор не решила, может, тогда нужно было сделать аборт?.. Думала, а вдруг хороший будет человек? И не стала…

Мама всё ещё сомневается. Сыну перевалило за сорок, а она по-прежнему стоит на том перекрёстке, который даётся женщинам, наверное, самим лукавым, и делает выбор, жить нам или нет.

Мы с братом пришли в мир один за другим. Сначала я – неудача, отец хотел сына. Потом, через год и пять месяцев – он. И если у меня с рождения были доспехи и свои понятия о выживаемости, братик панциря не имел. Зато так чувствовал этот мир, что, наверное, даже мимолётная кривая мысль прохожего могла оставить на нём кровавый рубец. Одарен он был щедро: голос и слух, чувство цвета и точность руки, рассудочность и логика, острота видения, память – необыкновенная цепкая память и физическая красота. Ему не повезло с нами.