Анастасия Головачева - Время собирать урожай

Наконец-то, закончилось. Гробовщики делают последние движения с лопатами в руках, вставляют табличку, на которой написано, что Олег Конев был рожден 1 марта 1971 года и скончался в возрасте пятидесяти двух лет. Самая дешевая табличка, даже дата смерти на ней не уместилась. Ни ограды, ни креста. Цветов кот наплакал. Мама положила венок, который купил ее муж; Настя и Вика (вторая такая же подруга отца, которая непонятно зачем с ним возилась) положили венок от себя, соседи по лестничной клетке кинули пару гвоздик, а остальные, что остальные… Всплакнули, повздыхали и разошлись, чтобы поскорее нажраться водки за упокой бывшего собутыльника. Конечно, я слышала в толпе осуждения в свой адрес, ведь многие уже знали, что я имела к его смерти какое-то отношение, только не знали, какое именно. Я не обратила на это никакого внимания. Были и те, кто жалел меня. Спасибо им, мне это было необходимо.

Сначала попыталась меня увезти мама , потом Настя с Викой. Я не хотела никого видеть, ни с кем идти. Мне просто хотелось побыть одной на этом пустынном кладбище, внушающем тревогу и страх. Мне уже шестнадцать, я самостоятельная, могу как-нибудь добраться до города. Все разбрелись. Я села на холодную лавку у соседней могилы и уперлась глазами в эту мерзкую табличку с именем моего отца. Фамилию написали, глупые. Надо было погоняло – Седой. Сколько себя помню, практически каждый звал его именно так. Редко к нему обращались по имени, а он и не протестовал, потому что все молодился.

Я сидела одна и думала, что же дальше со мной будет. Ничего хорошего. Из худшего – меня посадят. Может быть, пронесет. Я не думала о том, что у меня больше нет отца, с которым я провела всю свою жизнь. Я думала о том, как моя и без того хромая жизнь искалечена с момента его смерти. Глухой страх за собственное будущее сковывал. Я так боялась, что меня ничего теперь не ждет, кроме пустоты.

Я чудовище: даже не плачу по собственному отцу. Может, потому что он сам все так устроил? Кем был мой отец? Нахлебник практически всю свою жизнь, избивавший престарелых родителей и брата-инвалида; садист, издевавшийся над женщинами, почему от него и ушла моя мать; алкоголик, пьющий паленую водку. Он относился плохо ко всем родным, ко всем, кто мог бы его искренне любить. Зато он был отличным другом. Рубаха-парень, готовый продать ради кого-то последние трусы. Мы жили впроголодь, но его дом всегда был открыт, а сам папаша был готов отдать последние деньги, даже взять кредит в любую минуту, если такое было необходимо всем тем, кто громко звал себя его друзьями. Я с самого раннего детства почти ежедневно наблюдала у себя дома пьяные морды, блюющих людей, голых женщин, вонючих мужчин. Громкая музыка с утра до ночи, с ночи до утра мешала мне спать. Вместо еды в холодильнике была водка.

Я сидела за поминальным столом. Алый диск солнца плавно спускался вниз, предвещая долгие холода. Ветер задувал за шиворот, но мне было все равно. Отец лежал в промерзлой жесткой земле. Я провожала его молча, в полной тишине, не так, как он обычно провожал своих. Что будет дальше, я не знала и знать не хотела, потому что боялась.

Мне очень хочется исповедаться, все рассказать от начала до конца, почему я сейчас не плачу, почему он сейчас лежит в земле. Зачем мне эта исповедь? Я хочу, чтобы мне стало легче. Я хочу, чтобы меня пожалели. Я больше не могу, я устала. Я такая гнусная девчонка! Но мне правда это необходимо.

Хочу заранее предупредить, что в истории, если рассказывать ее так, какова она есть, будет слишком много брани. Я хорошая девочка – не хочу, чтобы нецензурщина очерняла мой ангельский образ (который давно уже был продан Дьяволу), поэтому я не буду в точности передавать разговоры. Я хочу попросить вас окунуться в мою жизнь, в такую, какая она есть, по-настоящему, поэтому желаю, чтобы вы представили себе, что почти все диалоги, монологи и вообще какие бы то ни было реплики на самом деле были сдобрены грязной матершиной. Нецензурщина преследовала меня с рождения, как и алкоголь, грязь и бедность. Не забывайте об этом, когда окунетесь в мою историю. Я буду максимально откровенна и совершенно честна. И я обещаю, что на следующем допросе я расскажу все тоже самое, что и вам, следователю, тогда уж будь что будет.

Хм… С чего начать. Наверное, с того, кем был главный герой моей истории, что он из себя представлял. Речь пойдет о моем отце. Я хотела бы сделать несколько мазков на картине его образа, чтобы общее изображение вырисовалось как можно яснее. Для этого я немного расскажу о том, каким человеком Седой был до моего рождения.