Михаил Лучина - Чем живём?

Певцов не сдержался и встал с табурета, шагнув к своему оппоненту. Упреждения Габараева долго ждать не пришлось – он дернулся вперед и толкнул «замка» в плечо. Сидевший неподалеку Артем, уже как несколько минут переведший внимание со своей подшивы на спорт уголок, направился для совершения единственно верного, по его мысли, действия – разнять. Он с самого начала не сомневался, что все обойдется «малой кровью», потому что в разведке, как, наверное, нигде больше, с большим усердием в головы курсантов вбивают принципы «свободы, равенства, братства», точнее, лишь третий и немного второй, должные, помимо прочего, затмить первый. Братство возобладало тогда среди окружавших Габараева и Певцова, вручную отодвигавших пылких солдат.

Чуть погодя Артемию припомнилось, что нечто схожее с принципами из разведки относительно спорных ситуаций, обремененных трудностями межнационального диалога, ему разжевывал небезызвестный народник, учивший отодвигать эмоции подальше.

Деньки в учебном центре были насыщенными. Однако это ни сколь не делало время легким и воздушным. Наоборот. Оно тянулось нудно и нехотя. Особую силу этой тягучести придавал один незамысловатый армейский обычай – иметь при себе годовой календарик и зачеркивать в нем по циферке в день или выждать недельку и маниакально исполосовать целую строку. Артем манией этой не страдал, но подметил, что для некоторых описанные действия стали своеобразным ритуалом. Сам он пытался отрешиться от суточного подсчета временного потока. Время в его представлении сливалось в единый продолжительный макродень. Этот осязающий время механизм в голове Артема всякий раз рушился, когда его внимание привлекал настенный отрывной календарь, что висел в роте напротив входа в «располагу». Чудны́м содержанием приманивал он взгляды, то отмечая пятьсот семьдесят четвертую годовщину рождения великого князя Иоанна III, то давая справку о последствиях употребления слова «можно».

Учебка подходила к своему завершению. Начинались отправки в войска. Последние сутки в части перед отбытием солдатами смакуются, как—никак давление на каждого притихает. Чувствуешь себя на расслабоне. А дальше – еще больший расслабон. Уставщина, свойственная учебным частям, сменится относительной свободой в частях боевых.

– Вспомним хоть как нормальные люди ходят, а то все строевым да песни горланим, – надеялись парни.

Артем отправляется в числе первых. Вместе с товарищем. Тема под конец как—то по—особому привязался к Попу. Ругал себя за то, что прикипел к этому смышленому парню. Хотел всегда оставаться абсолютно независимым, но добрый характер, сдержанное честолюбие и схожие с его мыслями взгляды семинариста сделали их если не друзьями, то людьми, доверяющими друг другу. Поп, или Георгий Силкунов, или Егор, являлся личностью незаурядной. И дело не только в его образовании. Лицо у него было приметным. Скорее всего, из—за иссиня—черных пятен, нередко появлявшихся на его лице. Проблема в том, что в силу его воззрений стычки довольно часто преследовали его. А кто—то скажет – он их преследовал. И отчасти прав будет. Сердобольность Егора заставляла порой его лезть туда, куда не стоило. Скажем, даже закрывать грудью от нападок тех, кто действительно провинился. За это он себя корил, но поделать с собой ничего не мог. «Начитался своих старцев, вот все и лезет за други своя», – болтали про Егора. При этом не имея в виду морализаторство. К этому он склонен не был, как и вообще к разговорам. Больше слушал. Впечатлил он всех тем, что, оказавшись в нескольких казармах военного городка по разным причинам, а также в лазарете, заставлял тамошних пересматривать один очень дурной устоявшийся порядок: в части за редкостью туалетки вместо нее часто использовались различные многотиражки, в том числе одна из самых распространенных в Вооруженных силах – «Православная газета». Обладая достаточной силой, Поп дерзновенно пытался принуждать дневальных к тому, чтобы они такой скверной практики впредь не допускали. Неизвестно, добивался ли Силкунов своей цели хоть где—нибудь, но ясно, что ему практически всегда прилетало за его ретивость…

Помимо всего, Георгий был мудрен не по летам, а еще и старше Артемия года на три. Эти обстоятельства вызывали уважение к старшему товарищу, а также отношение к нему в некоторых ситуациях, как к наставнику.