Михаил Лучина - Чем живём?

Сочинение это не является автобиографичным. С действительностью могут совпадать лишь фоновые события, в отличие от основной сюжетной линии (действия, слова, мысли героев), не имеющей ничего общего с реальностью.

Труд сей не навязчив. Ему не обязательно пылиться в чьих—либо головах. Пусть лучше он делает это где—нибудь еще. В этих ваших интернетах, к примеру.

Темка в детстве очень любил слушать рассказы отца и деда Федора об их армейской службе. Командиры—фронтовики шестидесятых, будто былинные чудо—богатыри со своим особым отцовским отношением к солдату. Грузные командармы с маршальскими звездами, с легкостью решавшие поощрить или стереть в порошок подчиненные солдатские массы на каком—нибудь ядерном полигоне. Ночные марш—броски, облавы в пустынях, резаные раны по всему папиному телу, полученные при приземлении на снежный наст где—то под Читой во время прыжков с парашютом… Мальчик это слушал, представлял, видел. Перекручивал все это без конца в своем маленьком мозгу, подбадривая себя и гордясь за своего родителя и его тестя. А гордиться действительно было чем! На легендарных учениях «Днепр» 1967 года отметился Микулыч. Тогда, будучи водителем танка, он форсировал одноименную реку. За участие в маневрах получил памятную медаль и хранил ее как нечто очень ценное. Еще у деда была одна «древняя» фотография, где он вместе с сослуживцами позирует на фоне танка Т—55 на какой—то городской улице. Позже, уже повзрослев, Артем сообразил, что это Чехословакия. Год шестьдесят восьмой. Тогда руководство Союза приложило военные усилия, чтоб усмирить чересчур демократичных чехов. Федор о тех событиях практически не распространялся. Правда, не из—за угрызений совести (он никогда не был демократом по своим взглядам). Он, как человек старой закалки, не считал для себя возможным нарушить обещание хранить от всех ту часть жизни, которую накрыла гостайна.

А Темкин батя в молодости чем—то смахивал на гвардии лейтенанта Тарасова из знаменитого советского боевика конца семидесятых. Такой же десантник. Хоть он и не являлся офицером, но замкомвзвода был отменным. Перед командировкой в Афганистан он провел чудную пару недель, последних декабрьских недель семьдесят девятого, на Тульском военном аэродроме в палаточном лагере. В этих палатках расположился батальон десантников. Семь бортов АН—12 и готовая к погрузке колонна зашвартованной боевой техники стояли в ожидании приказа на вылет. Не каждый раз десантники с такой самоотдачей отдавались делу. Даже дембеля рыли окопы и занимались заготовкой дров. Их положение, кстати, было незавидным: люди готовились к гражданке, и Афган совершенно не входил в их планы. Тем более, некоторые из них осознавали свой грешок перед младшим призывом и опасались, что в командировке вполне могут схлопотать пулю меж лопаток. А те, кто недавно принял присягу, потихоньку начинали борзеть. В целом, бойцы воспринимали ситуацию по-разному. Одним не терпелось погеройствовать, поиграть в войнушку, другим – по нраву приходилась здешняя атмосфера. Кого-то пугала неизвестность. Кто-то мечтал отдохнуть от северных ветров: «В Афгане ведь тепло!» Прием пищи производился на свежем воздухе. В довесок к пайке шел большой шматок соленого сала, который помогал преодолеть холод. Аэродромщики с интересом наблюдали за «квартирантами». Отец вспоминал, что одной из задач штаба батальона являлось сохранение секрета о месте их нахождения. Руководство аэродрома было предупреждено. Но начштаба несколько раз перед десантурой зачитывал перехваченные письма персонала: «К нам пожаловали какие—то неизвестные. День и ночь в маскхалатах! Машутся постоянно ножами да автоматами! Едят сырое мясо! Еще – спят в снегу! Просто маньяки!..» Кстати, иногда солдатиков уводили с улицы в аэродромный клуб на политзанятия, проводимые особистами. Там им объясняли основы ислама и афганской этики: «Заходить в гости – строго—настрого! И в духан!.. Никогда никому не верьте, даже если полпиалы нальют. Полная пиала – выпил и иди „на“, а половина – гость, считай, желанный. Но вообще – это другой мир…» Уже в январе восьмидесятого папа нашего героя отогревался в Демократической Республике. До дембеля он пробегал по тамошним горам, постоянно таская с собой светлые идеи коммунизма и АКС. Идеи те спроса не имели, в отличие от голов, что на плечах «шурави». Вот за них цены заламывали… Ему повезло. Он оставил там лишь мизинец, что ни сколь не помешало потом устроить жизнь на гражданке. Ведь он остался все тем же бравым десантником.