Сергей Греков - Везунчик. Сборник рассказов

«Помнишь, – сказал он при всех, – ту девушку? Ну, ты еще просился в мою комнату с ней потрахаться?» – Я что-то пролепетал тогда типа «давно». Моя тогдашняя «основная» подружка, сидевшая рядом, немедленно сделала мне «козью морду» и ушла, хлопнув дверью. Какое в жопу «давно» на втором курсе?

А Виталик, в ответ на мое запоздалое искреннее возмущение, ангельским голосом ответил: «Разве я сказал неправду?»

Потом, когда и я, и Шурка разобрались со своей ориентацией, вдруг выяснилось, что наш правдолюб тоже в определенном смысле «коллега». Однако его отношение к «Великой Правде в белых струящихся одеждах» осталось восторженно-прежним. Неприятным, короче. Что поделать – такой уж тип личности. Мы с ним все эти годы тоже мало общались. Я знал только, что Виталик, как многие, ушел из науки и делает заставки на каком-то коммерческом канале телевидения: анимационные цветочки распускаются и вянут, приговаривая: «И с тобой, сука, так же будет!»

«Рукодельница», всегда жившая в его душе, взяла верх.

Разговор меня удручил: Виталик даже на смерть старого приятеля отреагировал своеобразно:

– Знаешь, тут такая беда… Шурку Трифонова помнишь?

– Это с которым ты в одном блоке жил, вы еще в преф часто играли? Как же, помню прекрасно! Мы что-то с год случайно столкнулись в городе, он сказал, что уже завлабом стал…

– Виталь, его убили неделю назад…

– Как?! За что? Где?

– У него дома. Ножом – прямо в сердце… Ограбили, да только что там было грабить? Жил-то бедно, как мышь церковная, – в заводской коммуналке. Думаешь, чтобы убить, обязательно «за что-то»?

– А ты откуда все это знаешь?

– Меня вызывали, допрашивали, много чем попутно интересовались… Что помнил, то и рассказал… Только пользы… Но что я пережил!

– Про меня тоже?! – теперь Виталик разволновался не на шутку. Мои эмоции его не тронули.

– А зачем? Вы же не общались, что толку тебя еще называть… Следователь сказал, что Шура привел «гостей». Надо думать – с плешки.

– С плешки? Ну, так сам виноват! А не води кого попало! Нашел бы себе одного, – вот как я, – и жил бы с ним!

– Слушай, ты чего?! Скажи еще «поделом»! Ладно, бывай здоров!

Да, все вроде было правдой: и водить кого попало не надо, и вообще на плешку, ставшую такой криминальной, ходить не стоит. Только как жить без адреналина, без почти ежевечерней охоты и сладкого замирания сердца: а вдруг это – судьба? Вдруг наконец-то та самая «большая любовь», что стороной обходила меня всю жизнь? Не выдумка же она сентиментальных писателей и психопаток!

Но кто бы подумал, что безоблачная моральная чистота может быть такой… безвоздушной, что ли? Возможно ли настолько вжиться в образ ходячей добродетели, что и смерть побоку?

Господи, что я несу? Кто бы это говорил…

А Шурка-то, оказывается, завлабом стал! Я и не знал: он не говорил, я – не интересовался.

Смелая мысль – сходить на Китай-город, – вызревала где-то в глубине души, пугливо озираясь и шарахаясь от самой себя. Заслониться стихами, как обычно, не получилось, – так, обрывок какой-то. Хотя что-то настоящее, даже философское, в них прозвучало, чего уж там. На Прозе.ру хвалили…

…Я хотел бы тебе принести цветы,

Но уже не уверен: а был ли ты?

Доедает моль в шкафу свитерок —

Твой подарок автору этих строк…

Может, скажешь – хотя бы на Судном дне! —

Почему никогда ты не снишься мне?

Позвонить бы в Прощенное… Но куда?

И все дальше уносят меня года,

И все чаще и чаще, тоску тая,

Задаюсь вопросом: а есть ли я?

Наконец решение пришло!

Я устал презирать самого себя.

Захотелось себя зауважать. Совершить подвиг захотелось.

Сквер на Старой площади встретил меня сумрачно. Начинало смеркаться. Погода уже испортилась: то моросил снег с дождем, то налетал ветер, и серое небо висело низкое, тяжелое, давящее… Зима толком еще не началась.

Подумалось: «детективная погода, очень под стать моим замыслам». Но кое-какой народец все же уныло бродил вокруг часовни, воздвигнутой в честь победы при Плевне в незапамятном году. И народец большей частью совсем ординарный. Подозрительные были, но лишь на предмет наличия у них насекомых. Пожилых искателей личного счастья в расчет брать не стоило: они ходили, ходят и будут ходить туда как на работу, пока ходилка не сломается. А вот все эти «скверные» замызганные юнцы из разряда «так пить хочется, что жить негде», и замаскированные в штатское солдаты…