Илья Чернецов - Вакуум

Естественно, когда мама пристроила меня на борьбу, я, чтобы не ходить один, позвал Цурика. И вот он, случай, единичный, но, сука, приятный: я положил его на лопатки на соревнованиях. Цурик быстро стал борцом номер один в секции, и я положил его на лопатки. Правда, не удержал. В итоге победу дали ему с отрывом в одно очко. А мне – второе место.

Потом Цурик стал огонь-борцом, получил мастера и вообще с головой ушёл в тему борьбы. Я тогда учился в Перми. Зато, когда я приезжал, мы водили баб в бассейн, в котором он тогда работал уже тренером. И трахали их на тех самых матах, на одном из которых я ложил его на лопатки. Так что его профессиональная борьба послужила службу нам обоим. И ещё, думаю, послужит. Скучал по Дельфину.

Сейчас Цурик для меня – это уже не друг, это брат. Прямо вот братский брат. Брат, которого у меня никогда не было.

Есть ещё Олег. Я ещё иногда называю его Олень, а Цурик называет Олегодруг. Ещё у меня на лифте в подъезде написано «Вместимость не Олег» вместо «Вместимость не более». Там буква «б» стёрта, а у последней «е» стёрты две чёрточки. Так и получается. Очень хорошо характеризует Олега. Человека, которому нехуй ездить в моём лифте.

Но Цурик с ним активно общается. И это учитывая, что Цурика с Олегом познакомил я, и по идее, раз я не очень активно общаюсь с Олегом, то и Цурик не сильно должен. Но вот хуй там.

Не ценю я Олега потому, что он ёбаный пиздобол, несколько мудак и потрясающе скучный типок.

Олег – тип, который реально перегибает палку своей ординарностью. В нём даже с лупой невозможно найти что-то своё. Он тотально серый.

И если поставить в ряд Олега и девять его клонов, то, даже глядя пристально, ты не заметишь ни одного из них. Потому что пиздец штамповка. Как с конвейера по производству людей, отдел Олегов.

И, как любой максимально стандартизованный чел, он искренне и безостаточно влюблён в собственную задницу. Если бы у него было достаточно денег, он бы, наверное, построил храм своей заднице, в который каждый день приносил бы жертвоприношения и убивал время в молитвах.

Туда же водил бы и свою нынешнюю девушку, которая скоро станет его женой. И их детей, которые появятся, как только она станет его женой. То, что он на ней женится, безусловно. Потому что, если нашлась дура, которая ему дала, он её уже не отпустит. С другой стороны, такой дуре и вдувать-то стыдно. Так что пара впаряде.

Олег работает на наиболее ебаной работе из всех возможных – пиломатериалы. И дело не в пиломатериалах, а в том, как Олег относится к этой работе.

Как к самому важному делу на земле.

Иногда вот так думаешь: «Чувак работает на самой ординарной работе из существующих, при этом считает её ниебательски важной. Как, блять, в мире, полном таких людей, мы расщепляем атомы и летаем в космос?»

Олег носит наиболее незаметную одежду. Он любит рыбалку. Свободное время он проводит дома с фильмами про войну. Пьёт не более двух-трёх стопок. Ложится в десять, просыпается в восемь. Ест оливье на Новый год. В субботу выходит на выгул в парк со своей подругой. В это время она держит его под руку, они чинно делают два круга и идут домой. Дома делают секс в миссионерской позиции и ложатся спать.

И всё же есть в Олеге нечто особенное. Даже в этом ёбаном дебиле есть что-то не как у всех. Иначе я бы вообще о нём молчал, верно?

Сказки. Он очень любит рассказывать придуманные истории. И умеет рассказывать их так, как будто они были на самом деле. Отличный рассказчик. В школе у него даже было прозвище – Сказочник.

Помню, попёрлись мы как-то с ним и Цуриком в лес, в какие-то вообще ебеня. Зачем? Искать клад. Олег настолько убедительно рассказал о кладе, сокрытом на дне колодца, что мы повелись и пошли.

Есть у него этот дар убеждения.

Правда, потом он признался, что клада нет, мы надавали ему пинков и пошли обратно. Хотя какого хрена давать пинков? Сами повелись, сами и виноваты.

А в десятом классе Олег рассказал мне, как можно сделать деньги на чудо-антенне, снятой с крыши какой-то организации за городом. Я повёлся, и мы пошли на «дело».

Я охренел, когда увидел эту антенну. Она была огромной. Не представляю, как Олег собирался её снять, унести и продать. Потому что каждый из этих трёх пунктов был нереален. Она была настолько сложной, что её невозможно было снять без инструментов, настолько огромной, что невозможно было унести, и я даже не представляю, куда можно было её предложить на продажу. Когда я увидел антенну, то сразу понял, что затея мёртвая.