Илья Чернецов - Хаос

При этом никому нет дела до того, что я вообще вышел сегодня на работу. То есть я пришёл как обычно, узнал, что не вовремя, но всё ок.

– Илюх, если ты останешься работать, я тогда домой, – говорит Лёха-бутиратчик.

Ок.

Можно было вообще не приходить.

И что тогда?

Можно ведь и вообще не ходить на работу. Никто же не заставляет на неё устраиваться.

Работа – это такое место, где ты должен делать то, что тебе не нравится, подчиняться тем, кто тебе не нравится, и вообще, в принципе – подчиняться. Как бы тебе это ни было неприятно.

Но без работы, а значит – без заработка, придётся не есть и жить на улице.

Я ограничен со всех сторон: работа забирает моё время и гордость. Отсутствие работы забирает средства к выживанию. Грабить и убивать – забирает либо свободу, либо жизнь.

Я привязан к своему телу, и ни один выходной в мире этого не изменит.

Я не знаю другого способа стабильно зарабатывать, кроме как работать на работе за зарплату.

Так что, конечно, я буду терпеть. Потому что, отработав два дня по двенадцать часов, я получаю двое суток на себя лично. Своё личное время я трачу на писательство. Ну да, ещё я бухаю с такими же никому не нужными парнями, как я. Люблю это дерьмо. Например, с Серёжей Зайцевым.

Правда – я не могу жить без бухалова с потерянными личностями. После пьянки, конечно, кажется, что день был прожит зря и что больше не пойду, потому что достал Зайцев. Но правда – я не могу жить без них. Примерно раз в пару месяцев мне срочно нужен такой же потерянный чел, как я, чтобы нажраться в страшную степень и демонстрировать деградацию на глазах изумлённой публики в парке. Обожаю это делать. Публика обязательна.

А потом я снова непризнанный писатель. Сижу в своей комнате и пишу романы, рассказы, эссе. Я постоянно что-то пишу.

И чтобы моя литературная свобода оставалась со мной, я терплю управляющую, бестолковый график, официанток и официантов, бутики, дебильную лестницу. И повара в камуфляжных штанах и гриндерсах. Какой нормальный человек будет работать в камуфляже и гриндерсах?

Ничего не поделать. Условия моего существования предполагают постоянное взаимодействие с неприятными мне людьми и событиями.

С людьми и событиями, лишёнными для меня всякого смысла. Какого чёрта я здесь делаю?

Я в курсе, что 99,9% людей живут так, считают, что иного способа нет, и уже привыкли.

Для меня же работное рабство – нечто настолько противоестественное, что вообще не рассматривается как модель жизни. Я просто не знаю, что делать дальше, но это незнание далеко не вечно, не навсегда, не до смерти, ускоренной размером пенсии.

И в мою голову совершенно не укладывается – как огромное количество людей не понимает, в какой жопе находится, ведя существование по модели: работа, подобие дома, килечный от слова «килька» курорт «всё включено» как подобие отдыха, кредитная «Лада Гранта», пенсия как напоминание о том, что деньги в принципе существуют, смерть в кругу таких же психопатов.

Мир, на 99,9% наполненный такими людьми, мне в корне чужд. Инороден.

Артём спросил меня сегодня:

– Почему ты уволился со своей предыдущей работы?

Он спросил это буднично, не как на собеседовании. У него в работе возникла пауза, он хочет занять время чем-то и просто спрашивает, чтобы завязать просто разговор.

Просто…

А для меня это дерьмо было не просто. У меня нет простого рассказа о бросании предыдущей работы. Есть тот, который есть.

Рассказать ему как есть? Он хороший человек, базару ноль. Но он, один хуй, менеджер. Несмотря на всю свою чисто человеческую хорошесть, Артём воспримет мой рассказ как рассказ работника руководителю.

Кроме того, он просто убивает время, ему насрать на реальную историю моего ухода с предыдущей работы, насрать на истинные причины. Он просто убивает время. Однако это не помешает ему увидеть в моей истории кое-что, что его насторожит.

Я не могу рассказать ему этого:

Я работал в ресторане с одиннадцати утра до одиннадцати вечера, два через два. Дорога домой с работы занимала полтора часа. Плюс душ, завтрак-ужин. И поспать. Мало времени поспать между сменами. А это уже ублюдочно. Быть никем, жить никем, всем на тебя насрать, и даже поспать ты толком не можешь.

Очередной рабочий день подходил к концу. Я прибрал бар, приготовил его к закрытию. Оставалось минут двадцать до конца.

Подходит менеджер, этот лысый хуй, считающий свою лысину невероятно модной, особенно в совокупности со строгим костюмом, пидорским платком в нагрудном кармане и пидорской же манерностью: