Вениамин Агнинцкий - Медведи, самосвалы и ещё много чего интересного. Роман

– Ты выглядишь ужасно, – сказала она, улыбаясь.

– Спасибо, я старался, – рассмеялся я, разглядывая её чудесно бледную кожу, веснушки, тонкие губы и прекрасные глаза. – Чувствую себя ещё хуже, если тебе от этого будет легче.

– Я слышала, что ты говорил про пинту портера!

– С чего это? Ты подслушивала?

– А ещё я видела вчера, что ты внимательно слушал мои песни… Леопольд?

– Да, а как же зовут тебя?

– Меня зовут Элла, – сказала она.

Это ужасное имя, честно признаться.

– Очень красивое имя, да чего тут скрывать, кажется, у меня украли все деньги ночью.

– Да, и это была я. Поэтому, я просто уверена, что должна тебя угостить.

– Да прольётся нектар мне в рот такой же живительный, как вчерашние песни, что проливались мне прямиком в душу.

– Кадрить меня будешь потом, Леопольд! – сказала она с показной строгостью и мы пошли в Джонсы.

В Джонсах хозяин Джонсов был безумно рад видеть меня. Он так и сказал: «Безумно рад видеть тебя!». Мы прошли за мой любимый столик, присели и увидели перед собой через пару секунд безумно худую и измотанную официантку.

– Две пинты портера и чесночный хлеб, дорогая, – сказала Элла.

– Я очень долго ждал, как выясняется, для того, чтобы сказать тебе эту фразу.

– Какую, Леопольд?

– Давай эта часть будет как любовный роман?

«Что ты имеешь ввиду?» – прочитал я по её лицу и, чуть было, не стал рассказывать, что конкретно я имею ввиду, но она сказала: «Давай!»

К этому я не был готов, но план на такое развитие событий у меня, разумеется, был.

– Я расскажу о себе, – сказала она. Нам принесли два больших стакана, до верхов наполненных портером с минимальным количеством пены. – Я родилась недавно и недалеко, я люблю цветы, что растут в полях, люблю писать картины, люблю настольные игры, люблю внезапность и радуюсь жизни, не люблю котов, не люблю, когда скучно, давай пойдём ко мне?

– Я же ещё ничего не рассказал о себе. Пусть в жизни всё так и бывает быстро, как ты мне повествовала, но в романах, отнюдь, всё гораздо более скучно, Элла.

– Тогда говори же!

Это весьма странно.

Я пересказал ей всю историю своей жизни со всеми взлётами и падениями, что вспомнил. Рассказал про всех своих родственников и их семьи, про всех своих друзей и их семьи, про все места, где когда-либо бывал и когда-либо работал. Про все чудеса, что со мной происходили, особенно в последние два дня, про встречу с Эрнестом, его ловушки на медведей, знакомство с хозяином Джеймсов и хозяином Джонсов, с которыми я спорил так же по поводу медведей, о красоте моего дома и богатстве моего погреба, о том, о чём мог бы мечтать, и о том, чего бы я не хотел ни в коем случае. Только об одном я решил умолчать – это о письме Вениамина, потому что смысла в этом пока что не было решительно никакого.

В свою очередь, Элла не только внимательно слушала, но и на каждую историю приводила свою, в которой она превосходила меня в смекалке, если речь в моей истории заходила о моей смекалке, как она превосходила меня в мастерстве, если история была посвящена, где моё мастерство в том или ином деле разрешило какое-либо затруднение. И, конечно же, когда я говорил о поступках, которые я когда-либо совершал для кого-либо из любви, она находила в своей памяти более искренние, красивые, широкие жесты, до которых, даже опустошив половину бара с портером, мне было не додуматься решительно никак.

– Что ты со мной творишь? – спросила она и багрянец появился на её веснушчатых щеках.

– Что?

И тут мне всё становится ясно, я читаю на её лице искреннюю заинтересованность мной. Она так открыта передо мной. Я вижу, что ей хорошо со мной, весело, свободно. Я могу рассказать всё, что угодно и ей всё понравится. Но что это? Ответь мне! Это подарок? Это отвлечение от моих целей? Сюжетная необходимость или что-то, выходящее за рамки твоего плана? Всё слишком хорошо и складно развивается, друг мой.

И что делать в такой ситуации? Отдаться этому потоку, что несёт меня вперёд? То есть поступить как всегда? Или я могу взять и сделать что-то такое, чего ты от меня не ожидаешь? Я же могу сейчас встать, плеснуть ей в лицо своё пиво и убежать!

Конечно не могу, ведь с каждой секундой я всё больше убеждаюсь, что она – моя судьба. Но разве это я убеждаюсь? Или так нужно? Что делать?

Что?

Со мной всё хорошо, я чувствую воспарение над этим миром. И, чёрт возьми, да! Я боюсь спугнуть эту секунду, этот момент, в котором я, кажется, по-настоящему счастлив.

– Ты очень милый, ты весёлый и история про медведей меня возбуждает, Леопольд!