Марина Стекольникова - Найди свой бриллиант

– Анечка, у тебя ведь есть мой подарок… – последовала пауза. – Его можно было бы заложить… Это же выход!

Зарубина потрясённо молчала. Нет, она готова была сама предложить то же самое, даже больше, готова была продать брошь, лишь бы спасти своего ненаглядного. Но сама, сама! Она верила в его благородство, но в этой его просьбе, высказанной с такой, казалось бы, непосредственностью, ей вдруг почудилась неискренность, какой-то подвох. Просьба «попахивала», было в ней что-то нечистое. Анне показалось, что её используют, а это было гадко.

Пауза затягивалась, и Анна не выдержала:

– Да, да, конечно! Я сейчас принесу!

– Анечка! Спасительница моя! Счастье моё! Я обещаю, нет, я клянусь, что верну её сразу, как только найду деньги! Тотчас же! Я буду писать, я заработаю. В газетах нынче недурно платят. Анечка! – его эмоции выглядели вполне искренними. Анне очень не хотелось разочарований, и она постаралась стереть из памяти царапнувшие её догадки.

С этого момента их встречи стали происходить реже, в отношениях появилась едва уловимая натянутость. Слово своё Он сдержал, брошь принёс. Одно время казалось, что всё идёт, как прежде – вечера, прогулки, Анна продолжала любить Его. Но вернуть прежнюю открытость не получалось, в душе у неё всё настойчивее начали звучать ноты страдания. Влюблённая страдающая женщина не способна была реально оценивать обстоятельства и принялась совершать ошибку за ошибкой. Она устраивала ему сцены ревности, требовала постоянного подтверждения любви и преданности, не могла побороть желания видеть его ежедневно и всячески искала встреч, не обращая внимания на косые взгляды знакомых. Мало-помалу он отдалился, перестал приглашать её куда бы то ни было. Она нервничала и злилась. В конце концов, Он прямо заявил, что больше так продолжаться не может, что она извела его подозрениями и требованиями. Это было ужасно, невыносимо. Несчастная, не помня себя, хваталась за каждую соломинку, лишь бы продлить иллюзию отношений, удержать, отсрочить неизбежное «прощай». Однажды он просто исчез, предоставив её самой себе. Спокойный поначалу, ненавязчивый роман закончился затяжным бурным расставанием, утомившим обоих. Но, как ни банально это звучит, время лечит, хотя и оставляет шрамы, периодически дающие о себе знать.

Два года Анна не решалась распроститься с брошью. Красота её завораживала, её хотелось держать в руках, рассматривать, примерять. Интересно, что носить это украшение фрейлине не хотелось вовсе. Было ощущение, что «не по Сеньке шапка». Всё равно, что нарядить в корону какую-нибудь неотёсанную кухарку. Зарубина, конечно, не сравнивала себя с кухаркой, но испытывала нечто подобное. Ей иногда казалось, что она владеет брошью не по праву, хотя та была создана именно для неё.

И вот, наконец, под влиянием момента Анна сочла справедливым расплатиться за перестройку дома этой вещицей, которая заставляла её досадовать на себя, на доверчивость своего замутнённого любовью и желанием разума. В общем, корить себя за собственную глупость, заставившую её, вопреки очевидному, добиваться признаний, а после унижаться, умоляя не покидать её или, раз уж так суждено, продлить агонию. Ей было нестерпимо стыдно, она искала оправдания и успокоения. Она отдала брошь Карновскому и постаралась даже память о ней изгнать из своего сознания.

В июне 1914 года в журнале «Мир приключений» был опубликован рассказ «Брошь» никому не известного г-на В. Г.Тайновского.

28 июля 1914 года началась Первая мировая война. В 1917 году произошло две революции. Всё это привело к полнейшей разрухе, всеобщему голоду, страданиям не только физическим, но ещё более страшным – нравственным, крушению многих надежд, да и судеб, полной переоценке ценностей. В образовавшемся хаосе никому не было дела до такой мелочи, как брошь, и она так и осталась лежать где-то в недрах «Дворянского земельного банка»…

В середине июля 2016 года Насте позвонила Ирина Сергеевна. Кто бы знал, с каким нетерпением Настя ждала этого звонка. Но сама так и не решилась набрать номер, напечатанный на визитке. Она по десять раз в день то брала этот кусочек картона в руки, то откладывала, уговаривая себя подождать «ну ещё капельку» – ведь неудобно же беспокоить и без её дурацких проблем занятого человека. И вот звонок и предложение прийти в архив.

– Знаешь, девочка, тебе, наверное, очень везёт в жизни, – сказала Ирина Сергеевна, встретив Настю около своей стойки.