Павел Крисевич - Из глубины век

Подол пальто развевался на ветру, зимние нелепые боты хрустели робко лежащим полусантиметром снега. Впереди лежали оголённые на зиму ивы, нависающие своими бутонами веток над подмёрзшим парковым прудиком.

«В таких условиях ты заведомо философ, тебе достаточно взять ежедневник и описывать, как и почему действуют люди вокруг тебя. Начнёшь описывать, как живёт камень на берегу загаженной Охты, как существует стрекоза в соседнем лесопарке, придёшь и к человеку. На человека много времени не понадобится, его бытие определяет сознание, пожелавшее связаться с местечковыми законами групп, что тухнут на фудкортах, приворовывая, или благоухают во дворах за баночками пива. Мамы нужны, чтобы гулять с орущими детьми, дворники – заменять будильники, по утрам шурша веточками своей метлы, только от пэпээса не знаешь что ждать, он просто существует».

Притоптал снег у одной из ив, что на взгляд была самой прочной и удобной в своём самом что ни на есть женском изгибе. Кожа перчаток, хватаясь, пропускает холодок промёрзшей коры, совсем уже размякшие от невнятной спортивной жизни мышцы натянулись, втягивая меня на иву. В лицо стал порошить чистый снежок, забиваясь под ресницы.

Обезьяной запрыгнув на незнакомые ветки, я уселся на удачно проросшем уголком стволе, который будто всегда хотел собирать на себе пятые точки романтизирующих молодых людей. За орнаментом веток стелился белоснежный парк, светили редкие фонари в декоративных свинцовых платьицах. На равном расстоянии друг от друга гуляли собачники в бессоннице. За накиданной снежной горкой блёкло желтела новостройка зелёных насаждений – храм.

Укутываюсь в рукава своего пальто и просто смотрю вдаль, на оранжевую пелену, что нависла над неспящим центром. В ту же сторону по проспекту катили парами красные огоньки машин.

– Ох бля ёбаный в рот нахуй, – выдыхаю я всё накопившееся в рукав пальто.

Камера проходит вдоль бетонных арок магазина «Народный», вокруг него даже в часы закрытия трутся выходцы из ближнего зарубежья и старушки. Через многополосный проспект пробегают дворовые собаки, машин в чёрном течении дороги уже совсем нет.

Проносятся парадные серых высотных домов с опавшей плиткой, в проплешинах которых по пути в детские сады дети угадывают рисунки, на облака им ещё рано смотреть, их не интересует то, что за ними.

Бездумные вывески, заспанные полки витрин, нет мне не нужно в банк, нет мне не нужно в продуктовый, нет я не хочу в секонд. Или хочу. А он закрыт. Опять обманываете, товарищ вывеска?

Камера хочет подняться над выкрашенным в оранжевый проспектом, но стукается о чей-то надстроенный балкон. Продолжает плыть на уровне второго этажа. Мигающие гирлянды через одно окно слепят, мылят картинку, притворяются патрульной машиной, но так же как и она, уходят в сторону, прожигая казённый бензин.

Перед камерой уже мост, переброшенный над железнодорожными путями, дальше за мостом лежит уже другое царство. Областное, хранящее в себе ещё память о прежнем городе, с которым соседствует. За накатанными грузовыми составами путями лежит полянка. Пара заброшенных деревянных домов, разбавляющих многоэтажный пейзаж, стоит на отшибе.

По полянке разбегались пунктирные линии чьих-то кругосветных путешествий. Девушка в спортивной ветровке, выкрашенной под ретро и наброшенной поверх бабушкиного серого свитера, бегала по снегу, останавливалась, вскапывала снег пластиковой детской лопаткой. Полицейские на посту ДПС с интересом наблюдали за её телодвижениями.

Одному из полицейских в какой-то момент стало слишком скучно наблюдать, и он решил наконец спросить:

– Девушка, а что вы там делаете? – голос его был без той обычной для ментов наигранной строгости, он оставался простым людским.

– Я? – девушка отвлеклась от снега и, раскинув своими длинными фиолетовыми волосами, изобразила на лице мину неподдельной потери. – Кольцо обручальное потеряла! Психанула и в окно выбросила, когда с мужем ехали! Представляете?

– Представляю! Я бы свою жену домой не пустил после такого! – сложил рупором свои ладони полицейский.

– Вот он меня тоже не пустил! Сказал ищи, кредит мы ещё не вернули! – в голосе у девушки стали пробиваться нотки весёлости.

– Вам помочь?

– Нет, спасибо, я сама. Уже почти всё и так перекопала!

– Ладно уж, если что, зовите, мы всю ночь на посту!

– Бля, наконец-то отстал, – мяукнула себе под нос девушка и продолжила шариться по белым ямкам на белом снегу. – Закладчик, мудак…