Павел Крисевич - Из глубины век

Скорая Помощь только удивлённо на меня посмотрел и закружился в мою сторону, пара человек, что хотели прикоснуться к нему своими плечами, отскочив улетели в толпу, заваливаясь на пол, давя чьи-то очки и миниатюрную одёжную бессмыслицу.

А я просто встал на месте, провожая глазами разлетающиеся в стороны узоры сигаретного дыма с привкусом нескольких граммов гашиша нетерпеливых людей, что не могут без чувствований своего дурмана. Скорая Помощь нёсся на меня, закрывая собой весь свет, оставляя глазам только созерцание упруго натянутого локтя с переплетёнными голубыми ниточками, что неустанно работая натягивались, глядя безропотно, как приближалась ткань шарфа.

Локоть с заданной мышцами энергией ударил прямо в лоб, ломая всякие представления о равновесии и меняя ось координат с вертикальной на горизонтальную. В глазах на мгновения засветили сверхновые искроносных звёзд, сменившись непроглядно-чёрным ничем, за которым стали появляться уходящие в небо испуганные лица.

К падающему человеку сразу бросились неравнодушные, пытающиеся спасти падавшего в вихрящуюся по танцполу толпу от незавидной участи. Но продолживший свой танец Скорая Помощь никак не позволял приблизиться.

Бесформенные в танце фигуры людей стали вытягиваться всё выше, складываясь в чёрные спутавшиеся кроны человеческого леса. Лоб ныл, ощущаясь прогрызающимся сквозь кожу третьим глазом.

Беззвучно ударился пол о перекинувшееся на бок тело. В нос побежали втянутые песчинки с обуви, что совершала броуновское движение вокруг.

– Но какой в этом толк, – прошептали мокрые губы, и их поспешил прикрыть чей-то острый лакированный носок.

***

«Кто блять вообще в туфлях танцует?»

Перед глазами только бессчётно-серые виды однотипных окраин. Свет окон поздних хрущёвок выстраивается воображением в послания, адресованные сгинувшим советским космонавтам; эти же обращения отражаются и в тёмных очках.

На подоконнике деревянного балкона лежал кассетный плеер, проигрывая переиздание хитов Буерака. Меж пальцев жезлом ГАИ сигарета останавливала на полпути к деревянному полу залетевшие снежинки.

«Курить вредно. Умрёте».

Изо рта вылетел тёплый пар, разгоняя морок сигареты в пальцах, вместе с ней развеиваясь в морозном вечернем воздухе. Вдали за заброшенным НИИ розовел закат, предвещая новые морозы всем тем, кто за окнами отдыхал после работы и налаживал семейный быт.

По занесённым тропинкам последними часовыми гуляли с собаками, шарахаясь и шурша по кустам следом за своими питомцами.

«Не могу смотреть на всё без музыки, музыка мой товарищ и спутник в этой жизни. Ни самая лучшая, ни всеми любимая, вообще довольно странная. А плейлист моей жизни никак сам с собой не сочетается. Я слышу псевдофилософию в словах, правду пейзажа панельных окраин, мысли о смерти, даже просьбы о ней. А что ещё слушать, когда ты родился в постсоветском брутализме начала нового тысячелетия?»

Я подношу руку к губам, так как в ней якобы всё ещё тлеет сигарета. В голове на внешнем представлении уже пририсована сигарета. Выглядит круто, говорит самомнение.

«Я не курю, я представляю, что курю. Как увидел Довлатова и Хемингуэя с сигаретами, сразу что-то переклинило. В литературе вообще многие курили, но об этом мы узнаём или из собственного любопытства, или из сухих строк в биографиях. Любил курить, умер, застрелившись в депрессии из собственного ружья. Поэтому лучше вовсе не курить, а делать вид, что куришь».

Рука опустилась, сбрасывая пепел воображения за балкон.

«Сигарета воображения забивает рот, ничего не ляпнешь другу или подруге, нахуй никого просто так не пошлёшь. А если и скажешь что-то, так сразу зауважают, сколько усилия надо, чтобы внятно изъясняться с сигаретой во рту, или хотя бы опыта. Главное – не заиграться, витать в облаках с сигаретой опасно, можно и пододеяльник поджечь».

– Паш, закурить есть? – на балкон вышел полуголый сосед.

– Не курю, Саш. – глаза под очками продолжали смотреть, как закат уходит за НИИ.

– А хотя бы прикурить?

– Прикурить есть…

Ощупав карманы пальто, нахожу в нём зажигалку. На красном её округлом боку выведено белой краской «Пусть мир пылает огнём революций». Щёлкаю крышкой, обнажается металлическая дужка в форме маленькой человеческой ладони, прямо в центре этой ладони со щелчком должен появиться огонь.