Стас Серов - Под Полярной звездой. Роман-шкатулка

Не теряя более времени, она направилась в глубь леса, туда, откуда каждую ночь доносились призывные песни волков. Но там не нашла и следа Белого волка. Ещё долго скиталась волчица по просторам ночного леса, прежде чем учуяла запах своего волка, потом, словно обезумевшая, гналась за ветром и не могла догнать его. Морозными ночами, как и другие волки, выла, её призыв оставался безответным. Лапы волчицы от частых погонь за дичью стали сильные, когти крепкие, челюсти неумолимые.

Волчица всё так же каждый вечер следила за праздничным шествием небесного каравана. Ей было приятно от мысли, что Белый волк тоже где-то любовался тем, как щедро погонщики украшают путь искрящимися конфетти. Теперь единственным, что их соединяло, был неспешно переваливающийся с ноги на ногу, навьюченный чудесами, волшебством и тайнами, караван. Она ждала, когда небесный караван взберётся на алеющий бархан вечернего горизонта, но вожатый, следуя за самой яркой звездой, неуклонно вёл караван всё дальше в пустыню.

В ту ночь, где-то очень далеко, Белый волк пел прощальную песнь, он рассказывал караван-вожатому о том, сколько раз, за время их совместного пути, стае сопутствовала удача, как ловко они отрезали путь оленьим стадам, как не жалея лап и когтей, гнали отары на заснеженные равнины… Повествовал о своих победах и о победах стаи и – тогда пел восторженно-героически, а затем сообщал и о неудачах и потерях, грустил по ушедшим, пел нежно, словно колыбельную, и тогда волчица понимала, что Белый волк, прощаясь с небесным караваном, пел для неё. Всю ночь продолжалась неровная песня волка, то нарастая до мощи февральской метели, то спадая до нежного шелеста сентябрьского ветерка. А перед рассветом, когда караван-вожатый, на прощание, лично бросил последнюю горсть конфетти и скрылся в бескрайней пустыне, волк окончил свою песню, и они оба, на разных сторонах зимнего леса, уснули в объятиях друг друга.

Теперь волчица точно знала: Белый волк не покидал Заснеженного Королевства, но всё так же охотилась одна и ела одна. Несколько раз ей встречались чужие волки, она принимала их игры, но только клыки, впившиеся в их серые шкуры, были им наградой.

Однажды, увлечённая ночной погоней за дичью, она случайно вернулась к истоку незамерзающей реки, там уже не было ни следов, ни запахов волка, деревянное крыльцо обветшало и посерело, но было всё тем же крыльцом, на котором она вместе со своим Белым волком так любила греться на солнце.

В её хищном сердце дикого зверя впервые с того момента, как она отправилась на поиски своего волка, заструилась боль и возник её давний товарищ, страх.

Уставшая от бесконечных погонь и поиска, она поднялась на крыльцо, легла на те самые половицы, где им было так хорошо наедине друг с другом. Засыпая, она чувствовала, что снова хотела бы стать маленькой девочкой, которая проводила ночи за рукоделием, а по утрам щебетала со снегирями и играла в снежки с глупыми телятами, но уже скоро уснула, непривычным, для дикого зверя, по-детски крепким сном.

Ей снилось, как она, со своим волком, в бешеной погоне несётся по заснеженному лесу, их шкуры трутся друг о друга, и это придаёт им сил, и они мчатся ещё быстрее и настигают добычу. И вот волк своим мощным телом сбивает с ног загнанного зверя, и его горячая кровь проплавляет снег, а пар последних вздохов тяжёлыми клубами поднимается к верхушкам сосен. Затем, уже насытившись свежим мясом, волк старательно вылизывал её окроплённое кровью лицо, нежно, словно щенка, он умывал её своим языком. Ей было так приятно, во сне, ощущать его заботу и влажный язык. Но ласки становились всё настойчивее, волк лизал её голову, она, стараясь отделаться от его языка, встряхивалась, но он продолжал свои слюнявые ухаживания, тогда разъярённая волчица сердито зарычала и проснулась. С крыши ей на голову скатилась капелька стаявшего снега. Она встряхнулась, но тут же скатилась ещё одна капля, вслед за ней ещё и ещё. Волчица, уже совсем отошедшая ото сна, отпрыгнула своим большим прыжком в сторону, но как раз в том месте, куда она приземлилась, водный поток сошёл с крыши и окатил её всю.

В ушах зазвенел стремительный прилив крови, она встрепенулась, быстро спустилась с крыльца и только тогда огляделась, за ночь Заснеженное Королевство преобразилось: повсюду таял снег, у неё под ногами, над головой, внизу в долине, – повсюду начинала свой тонкий звон капель, просыпались и журчащие ручейки. Талый снег дождём падал с разлапистых лип, с могучих елей. Водные лавины срывались с холмов и вместе с уже набравшими силу ручейками, общим потоком шумя, вливались в бурлящее, вышедшее из своего ледяного русла течение никогда не замерзающей реки.