Борис Тебиев: Тайны книжных переплётов. 50 почти детективных историй

В 1857 году в отделе «Библиографические записки» журнала «Современник» была напечатана статья библиографа М. Н. Лонги-нова. Автор предпринял интересную попытку определить, кто именно из проживавших в 80-е годы XVIII столетия в Туле лиц мог входить в состав «особливого общества одного губернского города». Имя Батурина в списке Лонгинова не значилось. Тем не менее сама попытка, предпринятая библиографом, интересна. Она даёт наглядное представление о литературном круге типичного города русской провинции екатерининских времен.

М. Н. Лонгинов называет имена восьми туляков, имевших отношение к литературной деятельности. Первый среди них – советник Казенной палаты Семён Никифорович Веницеев. В 1764 году, еще будучи студентом Московского университета, Веницеев как переводчик с латинского принимал участие в издании журнала «Доброе намерение». В 1776 году в Петербурге и Москве в его переводе вышло сочинение Фомы Гобезея (Томаса Гоббса. – Б.Т .) «Начальные основания философские о гражда-нине». Один из первых тульских краеведов Н. Ф. Андреев, основываясь на воспоминаниях старожилов, писал в 1842 году в журнале «Москвитянин» о Веницееве как о человеке, который «был одарён умом быстрым и наблюдательным, имел вообра-жение живое, пламенное и превосходную память, верный взгляд на вещи, глубокие юридические познания и писал простым, естественным слогом».

Имя Веницеева можно встретить и в знаменитом «Опыте исторического словаря о российских писателях», составленном в 1772 году Н. И. Новиковым. С 1785 по 1794 год Веницеев служил командиром (управляющим) Тульского императорского ору-жейного завода, оставив о себе, по свидетельству другого тульского историка-краеведа И. Ф. Афремова, «незабвенную память в Туле» перестройкой завода и арсенала, учреждением Баскаковского инвалидного дома и Александровского дворян-ского военного училища.

Среди других возможных соавторов «Исследования…» Лонгинов называет секретаря казённой палаты В. Протопопова, губернского прокурора И. Беляева, заседателя совестного суда И. Ильина, прокурора верхнего земского суда А. Хрущова, секретаря приказа общественного призрения М. Бенедиктова, казначея уездного казначейства И. Иванова, провинциального секретаря верхнего земского суда И. Воскресенского.

Это были по-своему талантливые и интересные люди. Видимо, Батурин знал их по службе. Но никто из них, как свидетельствуют записки Батурина, не был в числе его близких друзей и единомышленников. Хотя на титуле своей книги Батурин и указал, что сочинена она «особливым обществом», авторство «Исследования…» принадлежало, бесспорно, лишь ему одному. Более того, Батурин, по всей вероятности, испытывал душевное одиночество, готовя к печати свой труд. Не случайно в качестве эпиграфа к «Исследованию…» он избрал четверо-стишие из духовных од М. В. Ломоносова:

Говоря о Батурине и его книге, нельзя не упомянуть о его «благодетеле» генерале Михаиле Никитиче Кречетникове (1729 – 1793). Несмотря на то, что Батурин был многим обязан екатерининскому вельможе, в биографических записках он даёт ему не очень лестную характеристику: «Генерал-губернатор Кречетников при выборе людей к местам мало смотрел на их способности к делам или исправлению должностей, на них возлагаемых; но больше на способности их угождать ему или, чтобы, по свойственным каждому качествам, могли приятно проводить с ним свободное его время, или бы имели возможность жить с великолепием и пышностью».

Стремление жить «с великолепием и пышностью» отличало и самого Кречетникова. Вступление на должность калужского и тульского генерал-губернатора он ознаменовал, например, открытием в этих городах профессиональных театров, вошедших вскоре (во многом благодаря стараниям и таланту П. С. Батурина!) в число лучших провинциальных театров России.

Когда-то, работая над книгой по истории тульского театра (она вышла в 1977 году к его 200-летнему юбилею), я совершенно упустил из вида тот факт, что Кречетников являлся воспитанником знаменитого Сухопутного кадетского корпуса в Петербурге. «Что это меняет?», – спросите вы. Да очень многое! Любой знаток истории отечественной драматической сцены знает, что Сухопутный кадетский корпус был колыбелью театрального искусства в России, а его воспитанники (все до одного!) – заядлыми театралами. Это привилегированное учебное заведение было открыто в 1731 году для подготовки дворянских детей к офицерской и гражданской государственной службе. В Сухопутном шляхетском корпусе наряду со специ-альными дисциплинами преподавался широкий круг обще-образовательных предметов, большое внимание уделялось эстетическому воспитанию кадетов, в том числе и средствами театрального искусства. В 1749 году воспитанники Сухопутного шляхетского корпуса исполнили на сцене учебного заведения одну из первых национальных русских пьес – трагедию А. П. Сумарокова «Хорев», отличавшуюся ярким гражданским пафосом, возвышенными и прекрасными страстями. Спектакль имел огромный зрительский успех и был повторен молодыми исполнителями на сцене Зимнего дворца. Вскоре кадетами были поставлены такие произведения получившего одновременно с театром популярность автора, как трагедии «Гамлет», «Синав и Трувор», «Аристона», комедии «Чудовища» и «Пустая ссора».