Константин Альгиеба - Лето в ящичке

Рабочие тушили сигареты и выходили из курилки.

– Давайте быстрее!.. Я скоро на стену объявление повешу. Штрафовать начну. Иногда буду внезапно появляться, и проверять, чем вы занимаетесь!

Молочник спешно вышел в коридор и споткнулся о колесо огромной тачки. Она напоминала массивный контейнер с высокими бортами. Внутри лежал типографский мусор – отходы производства. Тачка доверху была наполнена обрезками картона, бумаги, пустыми банками из-под клея…

– Где этот человек? Почему телега с вечера не вывезена? Уберите это немедленно!

Из угла цеха вышла фигура в чёрном старом пиджаке. На мужчине были надеты серые пыльные штаны с отвисшими коленками, а козырёк кепки напоминал крышу дома, потому что оказался, переломлен посередине. Лицо рабочего выглядело дряблым и измученным. Выпученные глаза часто моргали…

– Вы за это отвечаете? – и Молочник указал на телегу.

– Да, я, – пробубнил мужчина.

– Как вас зовут?

– Борис. Я…

– Учтите, не заставляйте меня ругаться. Я хочу, чтобы эта телега вывозилась с вечера. Мусор в цехе не должен скапливаться. Через десять минут приходит машина, вывозит отходы. Вы успеете за оставшееся время спустить вниз этот тарантас?

– Да, я всегда успевал…

– С вечера, теперь с вечера вывозите! Правила, распорядок, обязанности ваши будут меняться. Скоро…

Андрей Александрович снял нитку со своих брюк, выбросил её в телегу Бориса и быстрыми шагами отправился к выходу.

Несмотря на то, что Борис выглядел старым, в нём скрывалась недюжинная сила. Он с лёгкостью наваливался на тяжёлую тачку, и она вставала на два своих колеса. Рабочий всё время катал перед собой мусорный контейнер, толкал его за толстую дугообразную ручку. В движении телега издавала жалобные скулящие звуки. Окружающие сразу понимали – едет Бориска.

Неизвестно, кто прозвал его так. Сутулого рабочего никто не знал толком. Бориска был нелюдимым. Ни с кем не общался, редко смеялся в курилке над анекдотами. Он всё время слушал и вопросов не задавал. Когда обедает, где живёт – это оставалось тайной. Ходили слухи, что ночует Борис на территории издательского комплекса. Мужчину считали чудаком, но никто из работников типографии над ним не подтрунивал. Порой угощали сигаретами, а Бориска тихо бурчал: «Спасибо!»

Прошла половина календарной зимы. День уже прибавился, работать становилось веселее и несколько легче; появлялось предвесеннее настроение. Из огромных окон цеха был виден внутренний двор с голыми деревьями. С неба падали воздушные хлопья снега. Эту тишину прервал громкий голос Андрея Александровича. За дверями, в коридоре, слышалась известная фраза: «Уберите это немедленно! Где он снова? Почему обрезки картона у машины навалены? Бумажная лапша у гильотинного ножа горами лежит! Где уборщик?»

Вчера выдавали зарплату. В последние месяцы её задерживали. Могли частями платить. Дела у предприятия шли всё хуже. Метаморфозы Молочника по перестановке машин, увеличению дневной продуктивности и сокращения сроков изготовления, не приносили результатов. Люди быстро справлялись с поступающими в работу тиражами. Чтобы закрыть трудовую смену, рабочие хватались за непривычную деятельность: упаковывали книги, делали календари, трудились на других участках цеха. Предприятие нуждалось в новых и крупных заказах, а не в оптимизации рабочего процесса. Нужно было в ином направлении думать…

Спустя два дня, в широких коридорах цеха послышался скрип мусорного контейнера. Бориска останавливался у машин, собирал мешки с отходами и двигался дальше. Он выглядел отдохнувшим и весёлым…

– Так, так, – громко сказал Молочник, выйдя из курительного помещения, – где вас черти носят?!! Посмотрите кругом, вы думаете я не найду вам замену? Если получаете зарплату – извольте работать!

Бориска молча смотрел в сторону Молочника. Его глаза почти не моргали.

– Убирайте мусор, немедленно! – почти кричал Андрей Александрович. – Выполняйте свою работу!

– Я её делаю, – пробормотал Бориска, – здесь никто ещё не жаловался на меня. В мусоре не потонули. Вывожу по мере накопления. А вы человеком пробовали остаться? Что же вы кричите постоянно?

Собравшиеся зеваки слушали Бориса. Никто его не видел таким словоохотливым…

– Так, как вас там?.. Вы здесь больше не работаете! Я сейчас же доложу о ваших проступках руководству!

Молочник только повернулся, чтобы направиться к выходу, как в это мгновение на него обрушился дождь из бумажной лапши. Андрей Александрович замер. Типографские отходы зацепились за уши, свисали с плеч. Молочник посмотрел на Бориску и со злостью выдавил: «Ты уволен! С этого момента ты здесь не работаешь!»