Стекло бы он вышиб (нисколечко в этом не сомневаюсь), но как быть с толстой металлической решёткой, намертво вмонтированной в стену по обе стороны стекла? Все окна в бывшей комендатуре были оборудованы подобными решётками, и я, обосновавшись тут и превратив это здание в некое подобие личной резиденции, просто приказала их не убирать.
Осознав, наконец, что очутился в ловушке, урод выпустил из рук меч и обернулся в мою сторону.
Был он довольно молодым (лет семнадцать-восемнадцать, не больше), с весьма привлекательной физиономией, портило которую лишь донельзя озлобленное выражение.
– Ну, что? – как можно более спокойно проговорила я. – Давай просто побеседуем? А потом я тебя отпущу, обещаю! Ты, кстати, говорить умеешь?
В это самое время урод, потерявший руку, тяжёло рухнул на пол и забился в предсмертных конвульсиях. А тот, что стоял у окна, быстренько наклонился и вновь подхватил меч.
– Сражаться со мной вздумал? – даже удивилась я.
Да не думал он со мной сражаться! А просто взял да и воткнул остриё меча в собственный живот, глубоко, почти по самую рукоятку. И тоже рухнул наземь, содрогаясь всем телом от невыносимой боли.
Ну что ж, этого и следовало ожидать!
– Простите, о, Повелительница! – прошептала Анжела, стоя на коленях и низко наклонив голову. – Я так подвела вас!
– Да нисколечко ты меня не подвела! – попыталась я успокоить девушку. – Наоборот, всё правильно сделала! Вовремя меня предупредила…
Анжела и в самом деле постучала не так, как обычно. Стуком, который указывал на опасность. Да и слова, произнесённые после, тоже на это явственно намекали. Вернее, не сами слова, а последовательность их произношения…
Но девушка была безутешна.
– Теперь вы прогоните меня, Повелительница?
– Встань и запри дверь! – приказала я. – Возможно, там ещё есть…
После того, как дверь была заперта, я, наконец-таки, смогла покинуть скафандр. Запихнула его обратно в шкаф, потом подошла к лежащему у окна юноше и некоторое время внимательно его рассматривала.
Теперь, когда злобная гримаса не уродовала больше лицо этого паренька, оно и в самом деле показался мне весьма и весьма привлекательным. И кто знает, как сложилась бы его дальнейшая судьба, если бы…
Если бы в раннем детстве мальчика этого не похитили крысы…
* * *
Откуда, вообще, взялись крысы в наших местах? Из каких таких отдалённых краёв заявились, где находилась изначальная их родина и почему они родину эту вынуждены были покинуть?
Этого, увы, никто толком не знает. Кроме самих крыс, разумеется, да и то, кажется, не всех…
Но появились тут крысы не так и давно. Где-то, лет сто назад, а может, и того меньше. И первое время вообще ничем не досаждали людям, ни в посёлках, ни, тем более, в резервациях. Кажется, люди даже не сразу смогли сообразить, что крысы эти разумны, первое время воспринимая их просто, как ещё одних представителей превеликого множества лесных и болотных тварей, причём, даже не самых для человека опасных.
А потом крысы начали совершать набеги. Единственные из всех лесных обитателей. Но детей ещё не воровали. Воровали, в основном, еду, а также разнообразные металлические предметы. Именно воровали, а не грабили нагло, как это стало происходить позже.
Но и тогда ещё в их разумности сомневались. Подозревали в крысах необычайно развитую животную сообразительность и изворотливость… в общем, всё что угодно, но только не разум.
И лишь когда начались массированные крысиные набеги, а сами крысы предстали перед потрясёнными людьми, не просто злобными и коварными лесными тварями, но и, несомненно, вполне разумными существами, вооружёнными короткими копьями и небольшими острыми топориками, лишь тогда до потрясённых жителей Федерации дошло, наконец, какая грозная опасность над ними нависла.
Вообще-то, опасность для людей представляли почти все лесные и болотные твари, но так, как подавляющее большинство людей в лес (а тем более, на болото) даже носа не совали, опасность это представлялась чем-то весьма и весьма условным. И выборочным, ко всему прочему, ибо подвергались ей, в основном, охотники, контрабандисты и прочие искатели приключений на седалищное своё место.
Крысятники, гигантские богомолы и прочие любители человеческой плоти могли подстерегать добычу и вне леса: на гороховых либо кукурузных плантациях, расположенных по периметру каждого из посёлков, в зарослях дремучих трав, обильно произрастающих вокруг всех без исключения резерваций, а также вдоль дорог, соединяющей резервации с ближайшими к ним посёлками. Но это была, скорее, случайность, от которой, увы, никто не застрахован. Человек мог быть убит самкой крысятника либо богомола, но с той же долей вероятности он мог умереть от ядовитых испражнений нечаянно раздавленной босой ногой перечной червяги или быть внезапно атакованным стаей плотоядной саранчи… всё решал слепой случай. Сто человек беспрепятственно проходили мимо травянистых зарослей, где всего в нескольких шагах от них затаилась готовая к нападению самка крысятника, из многочисленных посетителей рынка на внезапно выползшую из подземных своих лабиринтов перечную червягу нечаянно наступал кто-то, абсолютно ничем не отличающийся от всех прочих. Это была судьба, которую, как говорится, по кривой не объедешь…
Читать дальше