Евгения Скорикова - Как 9-й «Б» школьную комиссию встречал, или О вреде чтения

«Ух ты, было бы прикольно пообщаться с тобой!» – должно быть, думаете Вы (скорее всего нет, но вдруг…). Но спешу Вас разочаровать: дружить со мной крайне небезопасно. Во-первых, не факт, что мы вообще подружимся – я еще тот социальный аскет, и те немногие люди, какие прорвались в мое близкое окружение, по праву считаются избранными. А во-вторых, я отличаюсь обидчивостью, хорошей памятью и изобретательностью. Улавливаете связь? Рано или поздно я понесу возмездие во имя Луны, и не найдется в мире героя, способного остановить меня…

И понесу я его, похоже, рано, так как Игорь любит бессовестно злоупотреблять моей добротой, неумением сказать «нет» и способностями хакера. Очень часто, когда он в очередной раз проигрывал однокласснику в карты, он с моей помощью заходил на страницу новоиспеченного неприятеля и от его лица писал, мол, ладно, забудь, я тебе прощаю долг. Продолжалось сие великолепие вплоть до того момента, когда он не попал на человека, прекрасно разбирающегося во всех хакерских штучках. Он сразу сообразил, что это взлом, и дал Игорю люлей. А я ему еще и помогла в этом. А потом опробовала себя в роли коллектора, отняла у брата имеющиеся в наличии деньги и отдала их союзнику, ничего не требуя взамен. Коллектор-альтруист… Звучит страшно.

Как у всех братьев и сестер, у нас дня не проходило без какого-нибудь приключения – то кота под пуделя пострижем, то чайник на плите сожжем, то умудримся сломать кухонный нож о… картошку. Весело, одним словом.

Но по-настоящему весело жилось даже не нам, а нашим родителям. И вовсе не потому, что они были вынуждены жить в этом хаосе, а потому что они – ученые, и постоянно отбывали в командировки. Поэтому наши родители всегда думали, что мы спокойные дети. Ведь они не видели и половины наших героических походов, потому как к их возвращению я и Игорь убирали разбитую посуду, покупали новый чайник вместо убитого старого, заменяли порванные шторы, замазывали штукатуркой трещины на стенах и встречали родителей с абсолютно безобидными лицами, невинно хлопая глазками.

Кто же в таком случае за вами присматривал, спросите Вы? А присматривал за нами папин младший брат Константин – на тот момент двадцатипятилетний полицейский, все приветствия которого начинались со слов: «Делайте, что хотите, только не забывайте про уголовный кодекс!». Не до конца позабывший все прелести детства, он сам часто забывал про собственные напутствия и проворачивал с нами всякие авантюры. Возможно, некоторые истории, произошедшие со мной и Игорем, так и не случились бы, если б не дядя Костя.

Я, конечно, и в этой истории, какую буду рассказывать далее, могла бы обвинять дядю Костю, но, увы, здесь он был совершенно ни при чем. Вина за случившееся целиком и полностью лежала на нас. Итак, начнем…

***

Нет, этот день, как любят показывать некоторые творцы, не предвещал какую-то беду. Небо с самого утра не было затянуто набухшими серыми тучами, совсем рядом с вышками не полыхали молнии, а дома не сотрясались от сильнейшего грома. Ночью собаки не срывались в страхе с цепей и не выли отчаянно на полную луну, пребывающие в паническом состоянии лошади не убегали, сломя голову, в поле, а люди не ворочались в своих постелях с боку на бок от непонятного чувства тревоги. Вещих снов, где ангел-хранитель предупреждал бы меня о грядущих неприятностях, тоже не было. Был самый обыкновенный апрельский день, воскресенье, и оно ничем не отличалось от всех остальных. Но все же он не задался. И я даже не знаю, почему. Возможно, виною тому стал противный мелкий дождичек, моросящий целый день, и ранний подъем в четыре утра из-за стаи бродячих собак, которые почувствовали острую необходимость прямо перед нашим домом устроить битву не на жизнь, а на смерть. Но это такое дело, житейское, а вот на Игоря я была действительно обижена: в обед ему позвонили одноклассники и пригласили играть в покер, и Игорь, захватив с собой сотку, умчался в город. Вот ничему его жизнь не учит… Родители с утра уехали в очередную командировку, а дядя Костя обещал приехать только поздно вечером.

Так что, думаю, мое плохое настроение было вполне обосновано, и знаком свыше я его величать не собираюсь. Погулять тоже не представлялось возможным: дождь я любила, но не такой мелкий и не такой продолжительный. К тому же, мои любимые джинсы были постираны и теперь меланхолично покачивались на бельевой веревке в ванной. Я же сидела на подоконнике, обхватив колени руками, и тоскливо глядела в окно. Другие джинсы я одевать не хотела, так как все эти блесточки и бусинки меня мало привлекали, и одевала я их только тогда, когда мы шли к кому-то в гости, или на праздники. В безразмерных теплых штанах мне было жарко, а потому я сидела в одной лишь длинной, мне до колен, черной толстовке, подаренной мне Игорем непонятно за какие заслуги перед Родиной. Правда, вещь была на меня слишком большая, что в очередной раз подтверждало мою гипотезу о том, что Игорь меня совсем не знает, и болталась на моем костлявом теле, как мешок. И вообще я в ней выглядела как в смирительной рубашке (кажется, я догадываюсь, почему мне ее Игорь подарил). А так толстовка была хорошая, я ее очень любила и выбросила только тогда, когда она окончательно выцвела, превратившись из черного в серый, и рисунок стерся. Она была непроницаемо-черного цвета, с абстрактным рисунком из переплетающихся друг с другом треугольников и квадратиков, золотого цвета. Черный и золотой… Всегда любила это сочетание.