Игорь Дихтер - Больная любовь

Когда Уотсен поставил точку и потёр покрасневшие глаза, за окнами сгущался синий маслянистый вечер. На бархате неба загорались звёзды, открылись ночные клубы и рестораны, опьянённые джазом, хлынувшим из Америки. «Ревущие двадцатые», во всей своей блестящей красоте и беззаботной дерзости, меняли не только моду, но и будоражили умы мужчин и женщин. Если в пуританской Англии американское веяние считалось полулегальным, открыто не приветствуясь обществом, то в Италии всё было иначе. Дама могла облачиться в платье с юбкой, собранной из бисера, обрезать длинные волосы, завить их и нарисовать на губах «бантик», а после отправиться танцевать в ближайший клуб. И никто бы не посчитал её «ночной бабочкой». Думая об этом, Уотсен встал, скинул атласный халат и облачился в лёгкие белые рубашку и шорты. Выйдя из спальни, он позвал Бертрана, но ответа не последовало.

Откровенно нервничая, Редьярд вышел из дома и осмотрелся. Далеко впереди виднелись огни уличных кафе. Море было спокойно, зовя в свои тёплые объятия. Пляж, прилегающий к дому, пустовал. Словно чувствуя, что Брайтон отправился туда, где под открытым небом играют джаз и пьют пиво, писатель пошёл вперёд, на огоньки.

Через двадцать минут он оказался возле большого уличного кафе, на танцевальной площадке которого вертелись полуголые мужчина и женщина, танцуя танго. Трое толстых мужчин давали джаз, а посетители набивали животы форелью с овощами и пили пиво. Уотсен заметил Его и в солнечном сплетении возникла странная боль.

Брайтон сидел за столом с пятью мужчинами и что-то живо обсуждал. Возненавидев всех этих незнакомцев, писатель приблизился к столу, не сводя пристального взгляда с Бертрана. Тот вскочил, смеясь:

– Представляешь, встретил здесь американцев. Присаживайся к нам.

– Как ты здесь оказался? – спросил Редьярд, но его вопрос затерялся в экспрессивной итальянской речи, льющейся со всех сторон.

Он опустился за стол, после чего последовала церемония знакомства. Редьярду было плевать на этих американцев и он не сводил строгого и блестящего взгляда с любимого. Что у них может быть общего? Эти американцы походили на пустых прожигателей жизни, на авантюристов и элегантных разбойников.

Вскоре ответ был получен – карты. Они принялись за очередную партию преферанса. Оживлённый Брайтон слишком много болтал и смеялся, пафосно курил и выглядел до неприличия сексуально. Уотсен испытывал дикое желание ударить его.

Рубашка Бертрана была расстёгнута почти до пупа, на груди блестел серебристый католический крест, синие пиджак и брюки, подчёркивающие его стройную фигуру, слегка помялись (он ведь так и не переоделся после приезда в Баколи).

Уотсен молчал всю игру.

– Для меня большая честь познакомиться с самим господином Уотсеном, – заговорил черноволосый и горбоносый парень, когда все деньги, поставленные на кон, отошли седовласому и бородатому мужчине с хищным взглядом.

– Ваш роман «Крушение» – просто событие в области литературы. Искупление грехов посредством написания музыки – это великолепно, – поддакнул тот, что носил маленькие чёрные усики и обладал смазливой внешностью.

– Спасибо, – глухо ответил Уотсен, не отводя взгляда с Брайтона.

– Это всё, конечно, безумно интересно, – пряча деньги в карманы серебристого пиджака, заметил седовласый, – но сегодня я намерен играть и выигрывать. Поняли, придурки? Едем в казино.

Все начали подниматься.

Бертран не сдвинулся с места, глядя на бледное лицо писателя. Тогда седовласый похлопал Брайтона по плечу, ухмыляясь:

– Поехали, красавчик. Ты классно играешь.

Уотсена словно ударило молнией. Он был готов вскочить и ударить наглого ублюдка, что посмел так разговаривать с Бертраном, да ещё и трогать его… Но неведомая сила удержала писателя на месте. Он лишь процедил:

– Мы идём домой.

– Какой у тебя нервный парень, – хохотнул американец и, смерив Редьярда насмешливым взглядом, пошёл в сторону дороги. Его дружки последовали за ним.

Домой возвращались в гробовой тишине. Бертран смотрел под ноги и был мрачнее тучи, в то время как Уотсен злился. Злился и ревновал.

Лишь оказавшись в уютно освещённой гостиной, мужчины заговорили. Первым начал Бертран:

– Почему ты был против моего нахождения в этой компании?

– Ты не видел, что это за люди? – усмехнулся Уотсен и начал расстёгивать рубашку.

– Но ведь дело не в этом.

– Разве?

– Да будь хоть попы на их месте – ты бы всё равно смотрел на меня так, как несколько минут назад. Будто я предал тебя, – Брайтон хмуро смотрел в пол, держа руки в карманах брюк.