Алина Грэй - Полёт опаленных крыльев

В то утро произошло важное событие – первый поцелуй. Карина не могла понять себя. Неужели это и есть то, что так романтично показывают в сериалах? Ей казалось что что-то важное в их дружбе было разрушено.

А он хотел ее по-взрослому, хотел быть первым и единственным, прикоснуться к каждому сантиметру кожи. Обняв, он впился зубами ей в плечо, чтобы унять зов плоти, а Карине было страшно, потому что она не узнавала своего старого доброго друга. Она тоже мечтала о большой любви, даже мысленно сформировался собирательный образ любимого мужчины, похожего на Атоса из Трех Мушкетеров, но поцелуй с Сериком показался инцестом.

Вскоре они с отцом уехали поступать в институт и покупать квартиру студенту. Накануне был грандиозный скандал с женой.

– Серик если поели, идите с Анелей с летней кухни, нам надо поговорить.

Пасынок нервно хлопнул дверью. За ним засеменила шестилетняя сестренка, прихватив пару яблок.

– Мы же собирались сами переехать в город! Хотели открыть бизнес! – когда она кричала, голос неприятным визгом резал слух. Поседевший смуглый мужчина нервно закурил.

– Ты хотела. Не я.

– Мало того, что твой сын не поступил своим умом и все пять лет будем платить бешеные деньги, еще и квартиру! Зачем студенту двухкомнатная квартира в самом центре?

– А вот в этом ты права…

Раушан облегченно вздохнула и ополоснув последнюю пиалку, присела наконец сама выпить чаю. Она любила, покормив семью, остаться одна на кухне и не спеша пить чай с малиновым вареньем. Он затушил сигарету в баночку из под томатной пасты.

– Серик так и остался только моим сыном, —закончил он невеселую мысль. – Хочешь – разведемся, – глухо обронил он.

Раушан не ожидала таких слов. Бывало, и ссорились они за эти восемь лет, но никогда муж не говорил о разводе.

Раушан вышла за вдовца с ребенком назло обманувшему однокурснику. Приехала к маме погрустить о своем девичьем, развеяться. Даулет после смерти жены стал у них молоко да сметану покупать. В детстве они любили с подружками хихикать над совсем молодым тогда агаем. Он упорно добивался внимания Карлыгаш. Дрался из за нее на дискотеках, помогал ее семье то огород вскопать, то сено уложить. Отец Карлыгаш сыновей не имел. Зато пятеро дочек. Карлыгаш – самая младшая. Даулет ему всегда нравился. Серьезный, спокойный. Таким веришь. Раушан хорошо помнила, как весело было у них на свадьбе. На ковре символичная аппликация – два лебедя из ваты, палатка во дворе, столы буквой «П», огромные колонки. «Аяяя – яяй – яй, Ак саулеее», – доносятся строчки из детства… Они так хохотали над нелепыми танцами взрослых. Вроде все как вчера было… Такой короткой оказалась линия жизни Карлыгаш.

Даулет за молоком иногда приходил с сыном, и мама Раушан оставляла их на чай. В то лето он стал чаще бывать. На свидания не звал. Но придя вроде как по делу, оставался подольше. А мама уходила сериал смотреть. Маленький Серик с собакой во дворе играл. Там, на летней кухне, он ей и «предложение» сделал.

– Раушан, ты скоро назад в город?

– Не знаю, – уклончиво ответила она. Прошло три месяца, а любимый так и не объявился. Ни звонка, ни тем более приезда. Хотя кумалаки ей замужество обещали.

– Сама видишь… пацан у меня растет. Тетям его не отдам никому. И ты тоже… симпатичная… – он кашлянул неловко. – В доме ремонт сделал… удобства провели все. А то Серик вон бегал в уличный туалет. Потом лечили ему там… – он потерял мысль.

Ее мама зашла и он засобирался. Раушан заволновалась. Все-таки хотелось услышать, как ее замуж позовут. Хоть и неожиданно.

– Я вас провожу, до калитки, Раушан-тате, – подбежал оживленный Серик. – Можно щенка у вас взять черного?

– Конечно, возьми, – улыбнулась Раушан. Счастливый Серик побежал вперед. Она взяла Даулета за руку, – я согласна, агай.

После слов о разводе Даулет и Раушан не спали до утра. Она – в спальне с дочкой. Он – внизу в гостиной. Это мучительное чувство, когда и мозг и тело устали, а тревога и давящие мысли не дают провалиться в спасительный сон. Первые два года после смерти Карлыгаш, он месяцами жил в таком состоянии. Друзья предлагали попариться в бане, выпить, снять напряжение. Но он понимал, что если даст слабину, то скорее всего напрочь запьется. А у него есть сын, ради которого нельзя просто жить по инерции: день да ночь – сутки прочь. Как-то учительница сына намекнула, что Серику бы нужно постричься. Даулет не знал куда деваться от стыда. Глянул на сына – рубаха измятая, штаны короткие. Он вспомнил как три года назад Карлыгаш суетилась, наглаживала рубашки ему и будущему первокласснику Серику. Как они собирали школьный рюкзак. Отправив сына спать и оставшись один в спальне, как ни старался заглушить боль, не мог сдержать слезы отчаяния. Грезил, как проснется и скажет утром живой жене: «Уфф, такая фигня приснилась, пошли чай пить». Но утром звонил будильник и напоминал о суровой реальности.