Алина Грэй: Полёт опаленных крыльев

Изредка выпускала во двор, где гоняли в футбол друзья Тимура. Как-то подходя к подъезду, она услышала разговор соседок на лавочке: «Ой, не говори, все же ради дочери могла бы себя в руки взять. У Каринки все рукава на куртке аж черные, кажется, Алия совсем запила». Увидев Карину, женщины растерялись: «Кариночка, как мама? Что-то даже во двор не выходит, привет передай!». «Спасибо», – пробормотала Карина и, чувствуя, как краска стыда заливает лицо, забежала в подъезд. Дома содрала с себя куртку, бросила в тазик, бухнула порошок и с яростью жамкала рукава, взбивая густую серую пену. «Доча, представляешь, Советский Союз распался», – от мамы опять пахло алкоголем. Ой, куда ты столько порошка то… да ладно… Бог с ним… Иди, доча… Я сама прополощу». Карина, не переодеваясь в пижаму (этой традиции больше не было), легла в кровать, накрылась с головой. Жалость к матери, злость на ее слабость, обида на безжалостные языки взрослых людей смешались в сумбурный коктейль из слез, пропитавших подушку.

В надежде притупить боль и выбраться из депрессии, Алия продала квартиру, уволилась и уехала из города, где все напоминало о погибших сыне и муже. Особенно мучительно было слышать смех друзей Тимура. Она плотно закрывала окна, накрывалась одеялом с головой, но детские голоса звенели в ушах. Ненавидела ночи. Уставший мозг атаковали вопросы. За что? Почему именно со мной? Почему мы не умерли все вместе?.. Жестокие мысли железным обручем давили на виски. Выпивала залпом крепкий китайский самопал из пластиковой бутылки. Получала спасительное расслабление и сознание благодарно проваливалось в нетрезвый сон. Но неизбежно наступало утро. И напоминало что все произошедшее – не страшный сон, проснувшись от которого радостно вздыхаешь – уфф, слава богу! К всевышнему у Алии накопилось много вопросов.

Она проснулась от голоса проводника, объявившего их станцию. Вернулась в родной поселок, откуда молодой девушкой уезжала учиться. Замужество. Двое детей. В последнее время говорили о третьем. Муж шутил – может, успею еще гол забить. Но игроков в их команде наоборот убавилось вдвое. Остались – резко постаревшая сорокалетняя женщина и девочка с ногами-спичками.

Она хорошо запомнила тот день, когда они с мамой вышли из вагона на станции, которая открывала новую главу их жизни. Это был провинциальный поселок, где как правило все знакомы, а одна четвертая часть – друг другу родственники.

Карина из городской девочки быстро превращалась в сельского подростка. Научилась топить печь, сепарировать молоко, доить корову, разводить корм теленку. Шоколадные конфеты и апельсиновый сок исчезли из их рациона еще до переезда. Зато появились домашние сливки, молоко, свежие куриные яйца. В школу ее никто не возил, как в той жизни, не знавшей похоронных хлопот. Максимум что сделает мама чтобы уберечь от мороза, это завяжет лицо шарфом по самые глаза. В то непростое время когда они пытались строить новую жизнь без своих мужчин, появился добрый смешной друг Серик. С вечно подбитым глазом и парой жевачек Turbo со вкусом дыни.

По окончанию школы оставалось два варианта- либо поверить в возможность поступить бесплатно, либо пойти работать, не получив высшего образования. Дни и ночи подготовки – зубрежка, книги, цифры, сны, вперемешку с литературными героями и историческими личностями. Она верила и не верила в возможность поступить. Особенно страшно было расстроить маму. И вот мама, вытерев об фартук, дрожащими руками держала сертификат. «Доча, даст бог и ты выбьешься», – голос задрожал и они обнялись, смахивая слезы.

Алия втайне мечтала что Серик станет ее зятем. Как только пришла оформлять документы в новую школу, ей на глаза попался этот шустрый мальчонка.

– Это вашу дочь к нам в класс переводят?

– А пятый Б – ваш класс?

– Наш! А она хорошо учится?

– В своей школе отличницей была, – улыбнулась мать.

– Тогда я скажу, чтоб ее со мной посадили!

Они сидели вместе с пятого класса до самого последнего звонка в 11-м. Вместе ходили в школу, возвращались, участвовали в конкурсах и олимпиадах, на вечеринки и дискотеки ее отпускали только с ним. Из вихрастого задиристого мальчишки, с вечно расстегнутой ширинкой, он превратился в высокого кареглазого парня. Вытянулся он к десятому классу за одно лето, радости не было предела еще и потому, что, не придется просить Карину обувать китайские мокасы на плоской подошве, которых на рынках, благодаря отлаженной работе китайского производства было пруд пруди и он ей подарил их на день рождения. Кто-то из гостей перевел надпись на обуви, она означала «СПИ СПОКОЙНО». Такими живыми трупами щеголяло полшколы.

Читать дальше