Татьяна Ковган - #ЗаметкиГорожанинаВпровинции. Роман, написанный в Фейсбуке

Что еще? Нет, я не могу купить отцу удобные наушники и подключить их к телевизору. Отцу 76 лет. Это подросток может надеть наушники и уйти в свой внутренний мир, а потом вернуться обратно. А отцу в этом своем внутреннем мире что делать? Размышлять о том, что жизнь заканчивается, и прислушиваться к тому, как болезнь изнутри грызет организм? Вы представляете, как человек в 76 лет первый раз в жизни наденет наушники?

По этой же причине я не могу запереть отца с телевизором в его комнате. Отец (я чувствую, хотя он об этом не говорит) и так болезненно относится к тому, что происходит в доме, – мы тут без него выносим в кладовку шкафы, добытые им в 89-м по какому-то невероятному бартеру, переставляем мебель, чтобы разместить в квартире мой диван, компьютерный стол и книжную полку. В последние 20 лет, с тех пор как маме сделали первую операцию на тазобедренных суставах и она так и осталась на костылях, все в доме зависело от отца – мама, конечно, с периодической регулярностью выдавала рекомендации и советы, но прислушиваться к ним или нет, отец решал сам. А теперь мы его резко отстраняем от дел, да еще и закупорим в пределах одной комнаты в компании с телевизором и неизлечимой болезнью, которая будет точить не только организм, но и мозг. Возможно, года через два-три отец придет к этому сам, но не сейчас.

Нет, я не преувеличиваю. Телевизор работает не громко, а ОЧЕНЬ ГРОМКО. Не помогают ни полотенца, ни подушки, не беруши, звук все равно проникает внутрь – я чувствую, как он, смачно чавкая, доедает мой мозг. Уже неделю не высыпаюсь, постоянно болит голова, крепко стянутая большую часть дня полотенцем, все вокруг в сплошном тумане, сквозь который наслаиваются друг на друга голоса телеведущих, актеров из какой-то мыльной мелодрамы, ментов из полицейского сериала и помидорная каша.

А еще я думаю о том, что мне нужно на что-то жить. В деревне работы нет, придется подключить все свои старые связи и перейти на фриланс. Моя основная специальность – журналистика, значит, зарабатывать я могу текстами. Как я буду заниматься интеллектуальной работой в доме, где постоянно орет телевизор?

Сегодня поймала себя на мысли, что всерьез думаю о том, как вместе с компьютером и кроватью перебраться в предбанник. Дурацкая идея: предбанник весь пробит сажей, она жирным слоем оседает на стенах и на предметах, когда отец топит в бане печь. А в промежутках между протопками зимой промерзает и покрывается коркой льда.

А вот за это правда спасибо: «Тань, у меня вообще подполья нет. Закатанные банки привожу с дачи в город, и они всю зиму спокойно стоят под кроватью».

Надо спросить у соседки: мама говорит, у нее погреб уже много лет назад обвалился. Как-то же она без него обходится и тоже банки закатывает. Чувствую, с этим погребом дело нечисто.

Простите, если кого-то обидела. Но я чувствую себя полной идиоткой, когда постоянно оправдываюсь в комментариях за то, что не переложила печь, не поменяла в доме проводку, не установила кондиционер. Если бы я могла сесть за компьютер и за пару дней все это нарисовать в фотошопе, я бы, честное слово, сделала. Но я не умею перекладывать печи!

Я искренне благодарна вам за то, что вы так интересуетесь моей судьбой, правда. Я пытаюсь разобраться в том, что я здесь могу изменить, а с чем мне придется смириться. Я примериваю на себя каждый ваш совет и думаю, подойдет или не подойдет. Только, пожалуйста, не надо обижаться, если я вашим советом не воспользовалась. Значит, не подошел.

Все, высказалась!

27 августа

Два раза в неделю к восьми часам утра я хожу за молоком – по понедельникам и четвергам. Уже много лет отец берет молоко у одной и той же молочницы. Зовут ее Екатерина Савельевна, сама она уже старенькая, последние годы корову не держит, отдала дочери. А дочь живет в соседнем доме, ей не трудно с утра занести молоко во двор матери и поставить возле крылечка, где я его и забираю. 80 рублей за 2 литра деревенского молока – считай, бесплатно. Родители пьют деревенское молоко, а я из коробочки. Ну не могу я пить молоко, в котором половина банки сливок! Но я сейчас не об этом.

Екатерина Савельевна – просто потрясающий персонаж! Восемьдесят шесть лет, один глаз совсем не видит, еле ходит, держась за стеночку и опираясь на палочку, а на месте не сидится:

– Надо, думаю, огород полоть. Что я буду на месте сидеть, когда огород зарастает. А траву уже носить не могу, руки заняты, за палочку держусь. Сшила себе большой передник, впереди большой такой карман на весь живот. Ну так я травы нарву полный карман, пойду высыплю и снова иду полоть.