Лена Ребе - Кадиш

Мне дано время подумать о моей старой жизни.

Мне дано время сделать тебе подарок.

Эта книга – мой подарок. В ней описана моя игра – мои пути, мои стратегии и ошибки, мои мысли и занятия, все эти коридоры и двери, через которые я пробегала. Ты найдёшь здесь также и некоторые рекомендации, хотя иногда их не так легко понять. Но ведь в лёгкую игру скучно играть, правда? Некоторых историй здесь нет, а одна история приобрела новую, более подходящую для детей концовку.

Жизнь, которую я прожила, – не твоя жизнь. Ты будешь бегать по другим коридорам и открывать другие двери. Но то, что за этим стоит, всегда одно и то же. Доказательства? Как сказал однажды один знакомый по имени Ицка,

доказательство есть процесс передачи уверенности от человека, который ею обладает, человеку, который готов её воспринять.

Я думаю, ты готов.

Процесс пошёл.

Дверь

Ухаживать за мной твой отец начал осенью 1980 года. Где? В Государственной библиотеке им. Ленина, в самой большой московской библиотеке. Он учился тогда в аспирантуре МГУ и должен был готовиться к сдаче кандидатского минимума. Я работала в одном вычислительном центре и по вечерам тоже готовилась к кандидатскому минимуму, чтобы сдать его как соискатель и поступить в аспирантуру без вступительных экзаменов. Мои прежние попытки сдать эти вступительные экзамены по независящим от меня причинам оказались безуспешными. Общее мнение было таково, что на кандидатских экзаменах знания важнее происхождения, и я надеялась. Общее мнение, как это часто бывает, оказалось ошибочным, что я своим порядком и выяснила.

Осенью 1980 я этого ещё не знала и старательно грызла гранит науки. Твой будущий отец этим занятием тоже не пренебрегал, однако очень быстро обнаружил он неподалёку от книг новый источник знаний. Меня. Я не знаю, сколько километров прошли мы с ним по коридорам ленинской библиотеки, обсуждая его проблемы. Он считал, что я их все могу решить.

Я вообще не понимаю, почему столько людей всегда думали, что я могу решить их проблемы. В школе, в университете, на работе, в больнице – всегда одно и то же. Иногда я чувствую себя не человеком, а просто одним большим ухом. Моя мать была первой, кто меня так использовал. Почти в каждом трамвае найдётся какая-нибудь старушка – а иногда и старик – которые хотят рассказать мне что-то из своей жизни. На диалекте. Или по-итальянски. Я не понимаю, как правило, ни одного слова, но похоже, что это и не требуется. Я улыбаюсь и в правильные моменты издаю подходящие звуки. Это всё. И этого достаточно. Невыносимую боль человеческого одиночества должен же кто-то облегчать.

Эта проблема с трамваями тебе тоже знакома, хотя с тобой заговаривают чаще старики. Может быть, это у нас генетическое?

У меня бывало, к примеру, так. Общежитие московского университета, 3 часа ночи, раздаётся стук в дверь. Обычно я сплю очень хорошо и студенческая вечеринка с танцами в той же комнате мне не мешает. Тут я, однако, просыпаюсь. Жду немного – вдруг ошибка? В конце концов, открываю дверь и вижу студентку нашего факультета, некую Таню, которая заявляет очень нервно: «Лена, мне нужно срочно с тобой поговорить. Это очень важно.» Я понимаю, что делать нечего – только умыться и что-нибудь на себя накинуть. Чтобы не разбудить мою соседку, выходим в коридор, садимся и тут, наконец, я слышу вопрос: «Лена, вот ты мне скажи: есть любовь на свете?»

Мысленно проклинаю я всё, что вообще на этом свете есть, но усаживаюсь поудобнее и начинаю выяснять, что случилось. После полутора часов и нескольких сигарет всё как на ладони. Во время летних каникул на Чёрном море завела она роман с одним футболистом. Потом они разъехались: он уехал играть в каком-то турнире, а она – навестить своих родителей в маленьком приволжском городке. Встретиться договорились через месяц в Москве. Сегодня ночью она вернулась в Москву и немедленно ему позвонила. «И ты представляешь – он был не очень рад!»

Остальное было делом техники. Я выяснила, что этот бедный футболист только сегодня днём вернулся домой после турнира, что живёт он в однокомнатной квартире со своей матерью, и что он попросил Таню встретиться с ним завтра. «При таких обстоятельствах,» – заявила я твёрдо, – «сам факт, что он твоему звонку в два часа ночи вообще обрадовался, показывает такую большую любовь, какой никто от обычного смертного и ожидать-то не смеет!» Осчастливленная, ушла она на рассвете. Я хотела только одного – спать.