Вячеслав Воейков - Улыбка зверя. Таежная повесть

– Ну что, бродяга, вперед! – подмигнул он сам себе, и улыбка расплылась во всю ширь лица.

Двустволка шестнадцатого калибра висела на крючке стволами вниз. Осторожно взяв ее двумя руками, осмотрел со всех сторон.

– Прекрасно! – прошептал с удовлетворением и, надев рюкзак, пристроил оружие на левом плече. В карман бросил всего шесть патронов, которые нашел в патронташе.

«Конечно, охотник из меня никакой, но для спокойствия сойдет», – хмыкнул про себя.

Выйдя из остывшего за ночь дома, Борис осторожно прикрыл дверь. Шкет клубочком выкатился из будки и, часто виляя хвостом, поспешил к Борису.

– Вырастай, друг, и в следующий раз мы с тобой пойдем в далекие дали по таежным тропам, —нагнувшись, он потрепал щенка по холке. – А сейчас —пока.

Заперев за собой калитку, надел на валенки лыжи и жестко закрепил их веревкой. В последний раз оглянулся на избушку и легко заскользил по твердому насту через сопку к далекой реке.

Погода стояла морозная, но солнце светило по-весеннему. Настроение было бодрое. Лыжи сами несли его вперед, преодолевая глубокий снег.

До реки, казалось, добрался быстро. Морозец щекотал щеки и подбородок, но голова под теплой шапкой вспотела, хотелось сбросить ее и понестись вниз по склону к реке.

Пока Борис переваливал через сопку, дятел-барабанщик рассыпался дробью по дереву, бойко выбивая оживленную утреннюю мелодию. А возможно, выражая свое недовольство появлением одинокого человека.

Он впервые оказался в тайге, и воображение раскручивалось и неслось вдаль. Впереди он видел бескрайние просторы реки с очертанием берегов и излучин. По обеим ее сторонам тянулась застывшая темной стеной тайга.

Через время он уже спускался к берегу.

«Ну, вот я и у реки. Странно, такой сказочный день, а рыбаков нет», – мелькнуло в голове.

Шустрые песцы, совсем не страшась человека, гонялись друг за другом. Он шел на лыжах по сверкающему мартовскому снегу, не задумываясь, что будет впереди. Просто поставил себе цель, и ему казалось, что лыжи сами знают, куда идти, а он только переставляет ноги. Густой мех полушубка согревал его грудь, чувствовалось, что еще чуть-чуть —и пот начнет струйками стекать по спине.

«Может, зря я так тепло оделся», – подумал он и, остановившись, расстегнул пуговицы полушубка. Глянул вниз на свои короткие белые валенки и довольно заулыбался: жестко прикрепленные к ним лыжи слушались хозяина, с легкостью повинуясь каждому его движению.

Держась правой стороны берега, зашагал теперь строго на запад, обходя упавшие деревья и кустарники.

Шел и радовался красоте природы, не мог надышаться… Вот оно, умиротворение. Такая тишина и покой! И жизнь городская кажется далекой и ненужной. Наверно, в такие моменты появляется азартное желание испытать себя в более серьезных делах.

Шагая вдоль берега, Борис то и дело останавливался и всматривался вдаль – совсем скоро он будет там, где токуют глухари. «Блин, говорят, что это завораживающее зрелище», – радостно стучало сердце. Недалеко от берега он должен увидеть на деревьях метки – такие затесы в тайге оставляют охотники, чтобы по ним можно было найти дорогу к охотничьей избушке. Конечно, к этому времени уже стемнеет, так как ночь в тайге наступает стремительно. Зато как заправский охотник переночует в таежной избушке, ведь он так долго об этом мечтал, шел к этому, и наконец это случится наяву. Ну а после по старым следам обратно в поселок.

Борис поправил тяжелый рюкзак, который оттягивал плечи: еды набрал на два-три дня. Это неписаное правило он знал давно: идешь на день – бери в два раза больше. Вспомнил, как в начале пути за ним увязался молодой долговязый пес, помесь овчарки с лайкой. Но, поднявшись вместе с ним на сопку, видно, понял, что ошибся хозяином, и, чтобы не терять зря время, куда-то исчез. По всему видать, плюнул и сбежал в поселок.

Плавное течение мыслей прервал рябчик, шумно вылетевший прямо у него из-под ног.

Борис поднял руку с лыжной палкой и погрозил ему вслед. Лыжи скользили, похрустывая и сминая снег.

Снова нахлынули воспоминания. Игорь, друг детства, писал, что, обосновавшись в таежном поселке, нашел здесь свою отдушину и смысл жизни. Собирался строить собственный дом, так как пока жил во времянке. Работа его заключалась в том, что он делал замеры течения реки, и эти данные отправлял по инстанции в Москву. Зачем эта информация была нужна и приносила ли кому-то пользу, он и сам не знал. Попав в этот поселок много лет назад, он считал, что судьба его вполне удалась, и ни на что не жаловался. Писал, что таежный поселок состоит из двадцати домов, и, убежав из города, здесь, в тайге, он чувствует себя свободным.