Владимир Дергачев - Замочная скважина

Егор вспомнил, что буквально за день до окончания того учебного года, когда он наконец пришёл на занятия в школу и отправился теперь уже в соседний класс, перед дверью возникло сразу двое классных: «та самая» и новая, куда перевели, и делая вид, что не замечают его, нарочито громко стали обсуждать «всяких маменькиных сыночков», ни к чему не пригодных и вечно жалующихся на всех, тогда как сами.. Но тот день Егор пережил легко, благо – последний в учебном году, и, к счастью – в элитной школе тоже: летом они всей семьёй уехали в Америку – родителей отправили в загранкомандировку, так что школа менялась автоматически. Состоявшееся перемещение способствовало новому взгляду на вещи, так что всего в его жизни получилось как бы три учебных заведения, если не считать неожиданно возникшего после окончания школы учебного заведения, о котором совершенно он случайно узнал из объявления, напечатанного на последней станице в «Московской Правде». Но это – потом, а сейчас – Вашингтон, Нью-Йорк, Филадельфия.

Нью-Йорк ошеломлял, кружил голову, причём не в переносном, а в самом прямом смысле: задерёшь голову на Лексингтоне – и почти теряешь сознание. Серые громады давили своей многотонной тяжестью, Центральный Парк, как оказалось, можно проехать насквозь на машине, лавируя среди решивших заняться пробежкой жителей города, прямо на улице можно увидеть расположившихся здесь художников, демонстрировавших неожиданные возможности графики. Открытость телеканалов поражала своей непосредственностью: явно бравируя своим безразличием к окружающим, телеведущие спокойно вели передачи в прямом эфире, стоя перед затемнённым изнутри и просветлённым снаружи стеклом, вставленным во всю ширину студии, и это – на первом этаже небоскрёба в центре города.

Да и ребята отнеслись к малышу гораздо приветливее, чем он ожидал. Все знали, что Егор пошёл в школу раньше на год и потому опекали его особенно серьёзно, по-взрослому, что ли.

Запомнилась поездка в Вашингтон, особенно посещение ротонды Капитолия с его картинной галереей. Оказалось, что посетить американский Сенат мог всякий желающий, только не во время заседаний: главное – не мешать работе сновавших мимо толстопузых клерков, загруженных кипами бумаг, а иногда – и самим сенаторам, выходившим в коридор «власти» на перекуры. Строгая экскурсовод разделила всех на группы и начала повествовать об истории великой страны, начав со скульптур, расставленных по периметру ротонды. Правда при этом сделав оговорку, что скульптур могло бы быть намного больше, только вот все их в ротонду решили не заносить из опасения, что пол просто может рухнуть.

– А теперь перейдём к картинам, – продолжала экскурсовод. – Здесь вы можете видеть как генерал Джордж Вашингтон слагает свои полномочия. Произошло это в декабре 1783 года в городе Аннаполисе, и тем самым был сделан шаг к установлению приоритета гражданских властей над военными органами. Правда, надо сказать, что в этот день он не смог участвовать в данном торжественном акте, так как серьёзно простудился и валялся дома с температурой. Но фантазия художника подсказала, что событие могло бы выглядеть именно таким образом.

Егору такое творчество показалось несколько странным, но вида не подал, только внутренне усмехнулся – так, чтобы не заметили стоявшие рядом родители. Всё-таки великая страна, всё возможно, и не мне судить.

– А вот на этой картине, – продолжала своё повествование американка, – вы можете видеть другое событие: в битве при Саратоге английскому генералу Джону Бергоину удалось одержать крупную победу, но из-за некоторых просчётов он в тот же день вынужденно капитулировал, из-за чего был лишён всех званий.

Здесь ведущая немного замешкалась, и продолжила.

– Надо сказать, что и в этом случае мы также имеем замечательную возможность стать сопричастными фантазии художника, а именно: как это всё могло бы выглядеть, если бы наш герой не находился в это время в другом месте.

И здесь Егор не выдержал – расхохотавшись так, что перехватило дыхание, он быстро рванул из зала, наблюдая краем глаза за своими родителями, также давившимися от смеха, но сдерживавшими свои эмоции, правда недолго: до выхода из здания Конгресса. Ругать не стали: всё было слишком очевидно, да и Егору надо было дать время привести себя в порядок – взрывы хохота ещё долгое время отпугивали публику в вашингтонском метро, на котором они возвращались в гостиницу. Единственно, ему удалось подслушать обрывок фразы из разговора родителей: