Виктор Стасевич - Сны на ветру, или Плотоядное вино

– Не хрен в буржуйский агрегат камнями кидаться. Ты хоть знаешь, сколько тянет его лобовик, он же к электронике подсоединён, его менять, японцев звать, валютой платить, а ты, болт с резьбой, вредительством занимаешься.

– Да это глина, она рыхлая, я ведь только остановить тебя хотел, а ты прёшь на иномарке и не видишь простых людей, тоже мне олигарх, – сидя посреди дороги и сплёвывая, жалобно верещал Тарабаркин.

– Да пошёл ты, – тракторист развернулся и полез в кабину.

– Тогда я лягу поперёк, переезжай меня, но я не уйду, – заявил Санька и, не поднимаясь, перебирая руками и ногами, выбрался на середину дороги.

Трактор вздрогнул и пошёл на Тарабаркина. Отвал нижним ножом коснулся подбородка Саньки, он упёрся руками в землю и закрыл глаза. Трактор ещё чуть дёрнулся и замер, было слышно, как из кабины вылез водитель. Он подошёл к сидящему Тарабаркину, легонько пнул в спину и уже миролюбиво предложил:

– Давай, вставай, не дури.

– А поможешь мне? – отодвигаясь от железа, проговорил Санька.

– В чём? – тяжело вздохнул тракторист.

– Да у моего друга одна заноза железная торчит, надо бы выдернуть.

– Это к врачу, я по крупному работаю.

– Нет, ты не понял, заноза, это труба посреди огорода.

– Никак у Илларионовича?

– Вот видишь, знаешь, – встал Санька и принялся отряхиваться.

– Хорошо, знаю, а что дальше?

– Как что? Давай твоим агрегатом выдернем столбик, тебе прибыль, полковнику радость, а молодожёнам подарок.

– Каким молодожёнам? – с интересом спросил тракторист.

– Дык, сегодня вечером у нас свадьба, Зося замуж выходит.

– Это Зоська-хромоножка, что ли?

– Она.

– Дела, а я и не слышал.

– Да никто не слышал, сегодня после обеда только решили.

– Хм, Фёдор.

– Что Фёдор?

– Имя моё, а тебя, малохольный, как зовут?

– Александр, как Македонского.

– Это как вратаря сборной?

– Почти, так что, поможешь?

– Георгию Илларионовичу завсегда, – он поднялся и полез в кабину трактора. – Ты давай мостись на приступке, ко мне не лезь, отмывай потом после тебя машину.

Тарабаркин залез на приступку рядом с дверью, схватился за поручни, прикрикнув «Вперёд!», и трактор, вздрогнув мощным телом, повернулся в сторону речки, мерно двинулся, перебрался через неё и направился на край огорода. Там они быстро сняли звено забора, растянули тяжёлые тросы, зацепили за торчащий столб и под команды Тарабаркина трактор взревел, напряжённо подрывая под собой землю. Столб не двигался, даже такая мощь не могла его выдернуть. Санька уже отчаялся, но тут столб вздрогнул и пошёл, за ним в движение пришёл огород. Громадная площадь, почти две трети посадок стали подниматься, двигаясь за трактором. Тарабаркин закричал, но Фёдор, почувствовав, что столб поддался, прибавил оборотов и не слышал его. Он остановился через метров пятнадцать, а когда повернулся, то обомлел. За трактором высилась громада какого-то железного сооружения, сверху которого торчала злополучная труба. Тракторист вылез, посмотрел на всё это безобразие и тихо выругался. Тарабаркин подбежал к нему и от нервного возбуждения застрочил слова с такой скоростью, что его трудно было понять.

– Помолчи малость, – Фёдор залез в трактор и заглушил его.

В это время к ним подбежали Шансин с Драперовичем и Видленом.

– Вы что тут натворили? – озираясь по сторонам, спросил растерянный художник.

– На айсберг похож, – пожал плечами Тарабаркин.

– Да, только на спине айсберга не пингвины, а огород с картошкой, – добавил Шансин.

– За что нам Георгий Илларионович спасибо не скажет, – Фёдор обречённо сел на трек.

– Мы представим это как подарок молодожёнам, так сказать айсберг им в дорогу, – Санька лихорадочно хорохорился, пытаясь успокоиться.

– Неплохая идея, айсберг в ключе постмодернизма, нужно ещё трубу выкрасить в радужные цвета и дать ему имя пипидастр, – щурился Драперович, оценивая сколько краски уйдёт на трубу.

– А за пипидастр полковник точно отправит на вечную губу, – рассматривая рождённую конструкцию в огороде, заметил Костя.

– Ничего вы не понимаете в искусстве, а пипидастр это веник, такой формы, как султан на кивере у гусара.

– А всё-таки, что это за конструкция?

– Похоже на топливный резервуар, – тяжело вздохнул Фёдор, – раньше тут военная часть была со своей нефтебазой.

– Пережитки прошлого нас не оставляют в покое, – прорезался голос у старика Цитатника. – Можно сказать, что наши поезда, самые поездатые в мире.