Виктор Стасевич - Сны на ветру, или Плотоядное вино

– Они познакомились в обед, сегодня, а пожениться решили после посадки картошки.

– Какой задор, почти комсомольский, в моё время они так быстро всё решали, торопились, женились, разводились, некоторые тут же вешались, даже стрелялись.

– Шемон, не говори глупостей и не будь занудой, через два часа у нас на даче торжество. Я пока сбегаю к Михайловне в деревню. Она у них за председателя сельсовета, распишет.

– А как же платье, костюм?

– Будем женить, в чём мать родила, э-э, в смысле, в чём пришли на посадку картошки.

– Всё меняется в этом мире, а я всё-таки предпочитаю по старинке, так сказать, классическую свадьбу.

– Кто ж спорит, согласен.

– Жалко, я бы сшил им такое…

– Некогда, мы тебя ждём. Приходить можно без подарка, главное участие.

– Хорошо, хорошо, – качал головой Шемон, раздумывая, как ему быть. Потом он встрепенулся и спросил: – Зосю я знаю, а каков жених?

– Хороший мужик, немного староват, чуть за сорок.

– Ой, Георгий, о чём вы говорите? Это разве старость, как говорят арабы? У него ещё вся жизнь впереди, но я о другом, он крупный, сутулый?

– Нет, суховат, подтянут, среднего роста, почти с тебя. Слушай, придёшь, сам увидишь, я побежал, – полковник толкнул калитку и быстро зашагал в сторону деревеньки, раскинувшейся за лугом у соснового бора.

После похода в местный магазин, где они скупили все продукты и спиртное, Шансин с Драперовичем из подручных материалов мастерили столы перед дачей полковника, Видлен сыпал цитатами, устанавливая железные дуги из-под парника, а Зося с Паулем сидели на лавке в сторонке, целовались, изредка переговариваясь и хихикая. У них головы кружились в таком вальсе, что они с трудом понимали происходящее, но круговерть возникших красок туманила, была сладостной от будущего, которое без сомнения будет счастливым. Один Тарабаркин слонялся по двору без дела, первоначально он пытался руководить процессом, но его быстро осадили, художник посоветовал ему сходить к лесу проветриться, а Костя чуть не зашиб доской. От столь неприкрытого неприятия его как личности, руководителя и оратора, Санька загрустил, вышел за ограду, сел на скамейку, закурил, вслух рассуждая о превратностях мира и людской неблагодарности. Неожиданно он услышал раскатистый звук тяжёлого трактора, вскоре сам нарушитель тишины вывалился на дорогу. Это был громадный японский бульдозер «Комацу», вооружённый мощным отвалом, в простонародье прозванном «скребком», «ножом» и, с задней стороны, хищным звериным клыком-рыхлителем.

– Вот, что нам нужно, – вырвалось из недр Тарабаркина.

Он вскочил на скамейку и увидел, что дорога делает плавный поворот, огибая болотинку, и прижимается к речке за их забором. Санька ринулся в сторону трактора в надежде его перехватить на этом участке. Он добежал до речки, но тут увидел, что Говнотечка всбухла от весенней воды, поднялась под самый берег и несла свои коричневые воды мощной струёй. До моста было далеко, он может пропустить трактор, тогда Тарабаркин махнул рукой и прыгнул в речку. Холодная вода прихватила его и понесла, от неожиданности Санька чуть не заорал, но его тут же прибило к противоположному берегу. Он ухватился за ветки свисающей ивы, подтянулся и полез наверх. На него сыпались жёлтые цветы, пушистые, как шмели, но они ему радости не доставляли. Наконец он пробился сквозь кусты ивы и вовремя. Перед ним уже двигалось громадное железное чудовище.

Тарабаркин запрыгал вокруг трактора, махая руками, пытаясь его перекричать, но тот неумолимо двигался, не замечая суетившегося человечка. Санька в отчаянии прихватил кусок засохшей глины с края дороги, метнул его в трактор, глина разбилась о капот и двигатель трактора поперхнулся.

Машина остановилась, из кабины выглянул рассерженный тракторист, потом скрылся и вновь появился, но уже с увесистым гаечным ключом. Он деловито выпрыгнул и молча пошёл на Тарабаркина. Санька был настолько ему рад, что даже не придал никакого значения предстоящей опасности.

Тракторист, разглядев его, остановился, угрожающе раскачивая ключом. Перед ним стоял улыбающийся Тарабаркин, грязный, в иле, мокрый, обсыпанный цветами ивы, представляя яркую иллюстрацию из социальной рекламы про наркотики или про бездомных животных. Тогда тракторист, переложив в другую руку ключ, без лишних комментариев ударил Саньку кулаком промеж глаз.

Тот отлетел и заверещал:

– Очумел, мужик! Я тебе шабашку хотел предложить, выпивку, заработок, а ты драться.