Младший сын, Ванчик, пяти лет от роду, был копией отца и во внешности, и в повадках. Он никогда не проявлял сильных положительных эмоций, был сдержан в проявлениях чувств к матери, боготворил отца, как и Манечка, и его забавляло слушать его редкие рассказы о происшествиях на работе, связанных с арестантами. Он быстро понял разницу между свободным человеком и человеком, осужденным на заключение, часто играл в преступников, изображая момент ареста, и часто носил с собой толстую палку, воображая, что это заряженный автомат. Лейле не нравилось это увлечение, и в глубине души немного пугало столь явное наследование неприятных черт отца. В муже она привыкла видеть презрение, однако в ребенке проявление этого качества вызывало у нее холодные мурашки. В конце концов, как и в случае с Данилкой, она внушила сама себе, что это всего лишь невинное увлечение, которое в скором времени пройдет.
Лейла выросла в огромной дружной семье в деревушке в Средней Азии. Ее растили в чувстве глубокого почтения к старикам, родителям и мужу. Все свое детство она провела, изучая унаследованное от мудрых прабабок искусство быть прекрасной дочерью, а в будущем – женой и матерью. События в ее деревне, которые она не могла вспоминать без ужаса, заставили ее бежать в страну, дружественную по языку, но с сильными различиями в культуре воспитания. Ценности, которые ей казались несравненно важными в жизни каждой девушки, внезапно отошли на второй план, сменившись качествами, которые ей с детства казались чужеродными – стремлением к достижениям в области образования, профессии, накоплению материальных вещей, развитию амбиций, которых у нее никогда не было. Она не была противницей западного стиля жизни, она просто не совсем его понимала, и уже будучи практически взрослой девушкой, ей приходилось постигать его азы с нуля.
С поддержкой далеких родственников Лейла получила образование в области сельского хозяйства и обосновалась по студенческому распределению в небольшом сибирском городке, в котором и встретилась на одном из ежегодных праздничных городских мероприятий со своим будущим мужем. Пробираясь к выходу из толпы, она наступила каблуком ему на ногу. Он выругался. Она, испытывая чувство вины, принялась извиняться перед хмурым незнакомцем, который продолжал испепелять ее гневным взглядом. Однако, поток брани в ее адрес он прекратил. Лейла не знала, что еще она могла сделать в качестве оправдания, и поклонившись, быстро ушла.
С того момента прошло около месяца. Однажды утром на вахте в ее студенческом общежитии она обнаружила анонимную записку с предложением встретиться тем же вечером в маленьком сквере на ее улице. По всем нормам приличия ей следовало бы проигнорировать это послание, но природное любопытство и тщательный анализ безопасности места встречи все же привели ее в назначенное время к маленькому фонтану у входа в сквер. Там стоял Виктор – так он тогда ей представился, и с тех пор она его только так и называла. За исключением редких моментов близости, когда ей казалось, что он все же способен чувствовать её нежность. Ухаживания были короткими и не слишком красивыми, как ей мечталось, однако все те же нормы приличия требовали скорейшего определения его места в ее жизни. Поэтому, получив от него предложение руки и сердца в виде молчаливого подарка – кольца с маленьким граненым камушком по центру, она также молчаливо согласилась.
Лейла от природы была мягкой и терпеливой. Она верила, что со временем ее муж перестанет быть чужим для нее, что для создания крепкого союза необходимо время, терпение и труд, и ее поначалу нисколько не пугала его отстраненность от ее маленьких семейных традиций. Она ненавязчиво готовила ему вкусные блюда из своего детства, ухаживала за ним, всеми доступными ей способами берегла тот очаг, который он создал для нее однажды, приведя ее в свой дом после замужества. Время шло, отношения оставались прежними. Он не обижал ее, нет, Лейле бы и в голову не пришло упрекнуть его в грубости или жадности. Просто… Просто они были такими разными. Что их удерживало рядом? Были ли у них общие точки или причиной образцового внешнего счастья была ее уступчивость? Лейла старалась не думать об этом. С годами она уже почти не вспоминала о тех мечтаниях, которые терзали ее у истоков брака, и все чаще, наоборот, казалось, что с возрастом ее мудрость обретает новые очертания. Тихая радость от имеющегося заменяла собой громкие восторги от несбывшегося.
Читать дальше