Виктория Булдашова - Осень давнего года. Книга первая

– Интересно, как это Робик с Кешей не побоялись к Щуке прицепиться, да еще и на уроке? Понятно, что при Галине он бы их не тронул. Ну, а потом? Они же оба маленькие, худые. Тот их по одному выловит у школы и изобьет. Они Щуку перед двумя классами опозорили, такое Рыба не простит.

Сашка скептически покачал головой и сказал:

– А им уже бояться надоело и терять нечего. Вы знаете, что вчера было?

Мы отрицательно качнули головами.

– Так вот, – начал Иноземцев, – я вчера шел на английский мимо «гэшек». Они как раз из кабинета пения вывалились, веселые такие…

– Понятно, – вздохнула я, – пение – это вам не алгебра.

– Да погоди, – нетерпеливо отмахнулась от меня Светка. – И что ты видел?

– Кешка выполз какой-то пришибленный, сразу стал у себя по карманам шарить, как будто что-то потерял. Искал-искал, не нашел, открыл портфель, давай уже там рыться. Сидит он на корточках, тетрадки перетряхивает, а Щука, вижу, подошел к нему сзади, навис над головой и скрипит: «Ты, Бойко, не это ищешь?», а сам какую-то бумажку в руке держит. Кешка дернулся, хотел тот листок у него выхватить. Но Щука отскочил, поднял его вверх, а Бойко не выдержал, стал прыгать, чтобы достать. Хотя и понимал, конечно, – куда ему! Ленька рядом с ним – настоящая вышка. Тут Робик сбоку подскочил, Щуку пихнул, но тот его кулаком двинул. Гаспарян отлетел, об стенку стукнулся, а Рыба орет: «А хочешь, Бойко, я эту записочку зачитаю? Слушайте!», разворачивает бумажку и пищит, как девчонка: «Милый Кеша, ты мне очень нравишься…» Тут Бойко прямо обурел. Размахнулся со всей силы да как даст Щуке под дых! Тот загнулся, а Кешка вырвал записку и тут же на клочки разодрал. Боялся, наверное, что Щука сейчас отдышится, опять отнимет. И как раз мимо завуч идет, каблучками стучит. Щука сразу разогнулся, а Кеша кинулся свои кусочки подбирать. Ну, завуч остановилась, посмотрела, ничего не поняла и дальше пошла. Бойко мусор запихнул в карман и говорит Леньке: «Ну что, прочитал? Я тебя, Рыба, больше не боюсь. При всех сейчас заявляю, что это гадство тебе даром не пройдет, хоть ты и здоровый, как битка. Пощады теперь не жди. И за Робика тоже ответишь: мы не забыли, что весной было. Знай!» Щука на это губы скривил, хотел что-то вякнуть, но Кешка застегнул портфель, на Рыбу даже не глянул и пошел себе, а за ним Гаспарян и остальные «гэшки». Вот так, девчонки. Тут все, по-моему, ясно.

– Да, – тряхнула кудрями Светка, – понятно, что кто-то Иннокентию любовную записку на пении прислал, а Щука углядел и сумел ее украсть, чтобы Бойко напакостить. Ленечка такого случая, конечно, не упустил. Мерзавец он редкий. Вы представьте, что бы было, если бы Рыба то послание до конца при всех прочитал!

– Слушайте, – сказала я – а какая история была весной с Гаспаряном? О чем Бойко Щуке напоминал?

Светка пожала плечами. Иноземцев мрачно усмехнулся.

– Ты знаешь? – сразу подступила к нему подружка. – Говори!

– А чего тут рассказывать? Такую лабуду даже вспоминать неохота, – буркнул Сашка. – Мы в апреле с «гэшками» в футбол играли за школой. А у Робика – вы не смотрите, что он такой маленький – удар левой просто убойный. Он в футбольной секции занимается, имеет второй юношеский.

– Что юношеский? – поинтересовалась я.

– Разряд, Костина, разряд, – удивился Иноземцев моей тупости. – Еще эта… начитанная! А сама простых вещей не знаешь.

– Да ей и не надо знать, – вступилась за меня подружка. – Тоже радость большая – ваш футбол! Ты о деле давай.

Сашка вздохнул:

– Ну, вот. Робик у 7«Г» был форвардом, собирался пробить мяч в наши ворота. Подал такой мощный крученый, что точно был бы гол! Наш вратарь Димка этот мяч не взял бы стопудово. Но тут справа Щука вывернулся – и точно под удар, как нарочно… В общем, засветил ему Гаспарян своим крученым прямо в дыню, с ног сбил. Тот свалился и лежит. Робик расстроился и бегом к нему – мало ли что, вдруг Ленька сознание потерял и ему помочь надо. А Рыба поднялся, встал перед ним, ноги расставил и говорит: «Ты, ара, всегда такой косой или только сейчас специально обурел, чтобы меня, русского парня, завалить?» Робик растерялся…

– А почему он его так назвал? – встряла я. – Гаспарян вроде на попугая не похож.

– Какого попугая? – рассердился Сашка. – Я ничего такого не сказал!

– Ара – это вид попугаев. Они живут в Южной Америке, – сообщила я.

– Может быть, Костина, может быть. Ты у нас умная, – Сашкин голос звучал устало. – Но в России арами называют армян, когда… ну, сама понимаешь, хотят их оскорбить. Вот и Робик стоит, как пенек, перед подлой Рыбой, рубашку теребит и не знает, что сказать. А что возразишь? Гаспарян действительно армянин. Правда, их семья уже давно в Россию приехала, восемь лет назад. Но при чем тут это? И что, он специально хотел Щуку завалить? Чухня полная, тот сам под мяч вылез. Пацаны же вокруг были, видели.