Виктория Булдашова - Осень давнего года. Книга первая

Под «другими», видимо, подразумевались мы со Светкой, потому что как раз проходили мимо. Ленькина мать бросила на нас ехидный взгляд и подбоченилась. Мы не выдержали и хихикнули. Надо же, Щука метит в отличники! Посмотрим-посмотрим…

Второй новостью явилось поступление в колледж Сашкиной матери, «Лорочки». Правда, мы с подружкой больше не зовем ее этим именем. Все-таки мы дружим с сыном Ларисы, а Сашка, вы же знаете, парень что надо! Сморщенная Аделаида Казимировна больше к ней не ходит – а ведь именно она так величала свою молодую подругу. «Теперь у нас в семье обстановка деловая, – радостно делился с нами Иноземцев. – Отец не только меня по учебе гоняет, но и мать. Экзамены в колледж она нормально сдала. А училась-то уже сто лет назад!»

И вот наступило 1 сентября. Мы стояли у подъезда, поджидая Сашку, чтобы вместе бежать в школу. А он выскочил… вместе с отцом и матерью. Мы уж решили, что родители идут с мальчишкой на торжественную линейку. Но нет! Ответив на наше: «Здравствуйте!», старшие Иноземцевы отправились в противоположную сторону. «А ведь это Сашкин отец тетю Ларису в колледж провожает!» – успела шепнуть мне Светка, прежде чем сияющий Санек подрулил к подъезду. Мы отправились в школу втроем.

Начался учебный год. Надо отдать должное Иноземцеву, он старался как мог. Уроки мы часто делали вместе, потому что отставание по многим предметам у Сашки было действительно большое. Светка помогала ему по математике, а я – по русскому и английскому. А вот Щука, по нашим данным, рвения к учебе совершенно не проявлял: лентяйничал в школе по-прежнему. Правда, как я уже упоминала, Ленька усердно занимался музыкой. И все катилось потихоньку почти два месяца до того самого дня…

Я с трудом оторвалась от воспоминаний из-за замечания нашей математички Галины Анатольевны:

– О чем ты там, Ира, мечтаешь? Может, хочешь помочь товарищу?

– Нет, не хочу, – поспешно отказалась я. – Я сейчас дорешаю, – и склонилась над тетрадкой.

Учительница кивнула и отошла к окну. Взглянув на дождь, струящийся по стеклу, Галина Анатольевна сердито сказала Леньке:

– Отвечай, Щукин, будешь ты сегодня думать?

Тот испуганно моргнул и снова заозирался по сторонам. Думать ему было решительно незачем – он все равно не понимал ни единого алгебраического знака из написанного на доске примера. И помогать-то ему никто не собирался! Мало того, многие «гэшки» злорадно улыбались, глядя на бледного одуревшего Щуку. «Наверное, – подумала я, – они еще больше нас этого тупицу терпеть не могут. Во дворе-то от него хоть смыться можно. А попробуй с ним постоянно в одном классе поучись! Да за одной партой посиди… Это же вообще мрак! Особенно, конечно, от него девчонкам достается – как пить дать, при его-то подлости…» Галина Сергеевна, вздохнув, подошла к учительскому столу, села и начала искать Щукину фамилию в журнале. Сразу же воспользовавшись этим обстоятельством, Таня и Маринка из 7«Г» стали, как по команде, крутить пальцем у виска, весело посматривая на Леньку. Н-да, я оказалась права насчет его отношений с девочками.

– «Двойка» тебе, Леонид, – сказала математичка. – Садись.

Щука поплелся по проходу между партами. Даже не повернув голов друг к другу, Кешка и Роберт из его класса одновременно выставили ноги справа и слева. Ленька, запнувшись, пролетел три шага и с грохотом свалился. Встал, красный как рак, и со злостью пнул Светкин портфель, оказавшийся рядом. Ковалева удивленно подняла голову от тетрадки. Ничего не поняв, возмутилась:

– Ты чего, Щукин, мыла наелся?

Тот победоносно покосился в подружкину сторону и плюхнулся на свое место. Отомстил, называется! Иноземцев мрачно бухнул с задней парты:

– С огнем играешь, килька!

Математичка, наконец опомнившись (все произошло очень быстро), подошла к сидящему Леньке. Строго спросила:

– В чем дело, Щукин?

Тот надулся и промолчал. Зато оба класса – и наш, и «Г» – захихикали. Ну надо же, как успел Ленечка всем насолить! Просто дико даже…

– Ни в чем, Галина Анатольевна, – солидно ответил Кеша Бойко. – Это рыба в «морду» заплыла.

– В какую морду? – нахмурилась математичка. – Почему ты грубишь?

– Я не грублю. А «морда» – это ловушка для рыбы. Их мой дедушка в деревне плетет, а потом на реке ставит. Они похожи на такие узкие корзинки… Нет, даже на воронки. Внутрь рыба заплыть может, а уж выбраться – никогда.

– Что за чепуха? При чем тут какая-то ловушка? – удивилась учительница.

Робик Гаспарян, переглянувшись со своим другом Иннокентием, воскликнул: