Л.К. Шан: Дети Скадарлии. Ясное небо Австралии

© Л.К. Шан, 2021

ISBN 978-5-0051-9238-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лето, 1935 г. Шумадия 1 1 Область в центральной части Сербии. Название происходит от слова «лес» по-сербски Шума (Šuma). .

«Когда-нибудь я об этом пожалею. Потом…

Нет, не так! Хочу об этом никогда не жалеть. Что бы ни произошло, пусть мне не будет жаль! Так – как я выбираю имена, судьбу и места для моих героев, так же я выберу это для себя. Я выбираю свое имя и свою судьбу! Решено!»

Так будет написано на листке, который человек запечатает в конверт, а затем вложит между страниц книги и поставит на единственную полку над своей кроватью.

Человек решительно отодвинет стул, больно оцарапав темно-бордовую поверхность половиц, и подойдет к окну. Распахнет.

В ответ на глубокие раны от стула, дом ответит скрипом петель в окне и не сразу, а со второго усилия поддаст свои белесые створки.

Ветер же, стремглав ворвавшийся в комнату, подхватит газетный лист, взметнет его в воздух, и, описав им удивительный полукруг, аккуратно приземлит в самый дальний угол комнаты, раскрывая разворот его страниц.

Так, ровно в полшестого утра, южнославянское солнце взойдет над изумрудным горизонтом, разливая на пшеничные угодья свои алые лучи, такие густые, что первый свет легонько пощекочет свежевыбеленные стены плетары 2 2 Каркасный дом, традиционное жилище сербов .

Дом – одноэтажный, бочинистый, с окнами без ставен, и головным убором в виде черепицы из красной глины. Поодаль непременно должны произрастать вишни, которые буйно зацветут в это время года, источая вокруг себя сладковатый аромат. Издалека донесется приветственный окрик соседского петуха, и тут же позади дома, за углом, послышится лязг цепи заерзавшей собаки.

В Шумадии так будут просыпаться деревня – постепенно.

Человек у окна окажется молод. Внешность его будет весьма обычна. Он посмотрит на рассвет и крепко сожмет губы. Потом развернется и осмотрит комнату.

– Ну, что же… – вымолвит он задумчиво.

Легонько коснется гардин. Они, вероятно, светло-желтые, из плотной ткани. Мать их на ярмарке купит перед самым Божичем 3 3 Рождество , в возрасте его двенадцатилетия. Он улыбнется, вспомнив что-то о том времени. Потом вернется к письменному столу, на котором будут аккуратно сложены его письменные принадлежности и бумага. Достанет карандаш, самый острый, и положит на центр стола. Чуть отодвинет задвинутый стул, на этот раз осторожно приподнимая его за спинку.

В углу непременно будет располагаться шкаф, и, несомненно, с зеркалом – наследство бабушки Агны. Раскрыв дверцу, Человек изымет из темных недр гардероба толстую папку для канцелярских бумаг, обтянутой свиной кожей с позолотой. Словно скарб, он аккуратно прижмет папку к груди, и закроет дверцу. В зеркальном отражении покажется его собственное лицо – взволнованное, румяное. Человек поспешно отвернется.

– Прощай, детство – не без вызова произнесет он, но услышав приглушенный кашель, откуда-то снизу, и торопливые шаги секунду спустя, человек виновато замолкнет. Несколько секунд он пребудет в состоянии бездействия, настороженно прислушиваясь к негромким звукам, доносящимся из глубины дома.

Наконец, дождавшись тишины, он, стараясь не оставаться ни секундой больше в этой комнате, подойдет к своей кровати – неразобранной с вечера, но с плотной набитой котомкой. И потянувшись за сумкой, человек больно ударится пальцами ног о ровную твердь, лежащую под кроватью, словно желающую напомнить ему о чем-то таком, о чем забудет человек, если не взглянет сейчас же.

Так он – скривившись в гримасе боли, но, не обращая внимания на ожидающее его под кроватью, и повесит сумку на плечо, выходя из комнаты, оставив позади собственное детство и подхваченную ветром газету.

Май, 1939. Белград.