Л. Шан - Цикл Кверти. Ваше место в этом вагоне

«Зимой от солнца ждать нечего. Даже красивого заката».

Она подняла голову наверх, и пока подруга лепетала что-то отвлеченно-оживленное, с интересом взглянула на сорокаватную лампочку на кухне – просто так, как есть, без плафона. Ей показалось, что зимнее солнце не лучше такой вот лампочки. Она даже сердито усмехнулась от такой бесполезности звездного светила в эту пору года.

«Кажется, я старею! Как надоело видеть эту тесную кухню, с этими столетними тарелками, с этими деревянными табуретками, с этим клеенчатым столиком, на который не опустишь локтя – прилипнешь! И эта! Ну сколько можно наливать мне этот треклятый чай! Я только позавчера вернулась с рейса, всю неделю литрами его заливала, и тут на тебе – приехала домой, и снова чай! К тому же, пить его невозможно, сахар стеклянный! Как все осточертело… Как будто я сижу в кино, где показывают один и тот же фильм, который мне не нравится, и выйти нельзя, а только смотри по кругу… Где моя дверь? Вход ли, выход ли, но дверь… Куда стучать?».

Она очнулась от своих мыслей. Посмотрела на старую подругу. Успокоила мысли. Расслабилась. Она посмотрела на неё другим, новым взглядом. С интересом, каким смотришь на человека, которого видишь впервые. Присмотрелась, напрягая зрение, словно хотела что-то новое высмотреть, и – нет, ничего. Абсолютно.

– Верка, ты чего такая сегодня? Не отоспишься никак? Давай, вон, чаю вдарим, прибодришься. А хошь, я ликеру разведу, а?

– Нет, ничего… Не надо!

– А что тогда? Ну чего ты? Пришла в гости и молчишь. Ты что, про рейс не рассказываешь? Ехал кто? Ну!

Та не ответила. Она еще некоторое время посмотрела вперед себя, как будто за стеной что-то скрывалось, а она пыталась сквозь стену это «что-то» рассмотреть. Потом, опустив глаза, заметила новую затяжку на юбке.

«Ну вот же, блин!»

Подняла взгляд грустный и раздосадованный. Чуть левее от нее на противоположной стенке висел кухонный шкафчик с единственной ценностью в доме – чехословацким сервисом, Бог знает, когда привезенным, и Бог знает зачем до сих пор хранимый, неиспользованный, на кухне. В отражении стеклянных дверных створок, Вера увидела себя. Сутуло скрученную на стуле, с огромной чашкой перед собой, и в старомодной юбке с затяжкой сбоку, видневшуюся прямо оттуда. Отражение смотрелось настолько убого, что Вера даже не поверила, что в нем – она сама. Наконец она решилась.

«Эта юбка мне совсем не идет, подумала она, – приду домой, выброшу ее, к чертям!».

– Ну не хочешь гово…

– Знаешь, что я тебе сейчас расскажу, – внезапно перебила Вера, отставляя кружку подальше, – я тебе сейчас такое расскажу, ты в жизнь не поверишь! Веришь, нет, я сама себе не верю, что это все было! Со мною было! – ее глаза горели. Она встала с места и стала в проеме. Уголки ее губ дрожали, словно на грани истерики или срыва. – Это хорошо, что ты ликеру не доставала, а то подумала бы, что я пьяная, – вдруг она заливисто расхохоталась. – Короче говоря, выслушай меня до конца, и не перебивай, а потом сама решай – психичка я или нет, а-ха-ха! Потому что то, что я повидала за этот рейс – это сумасшествие какое-то, ни я, ни ты никогда в жизни такого не видали! – она расправила плечи, готовясь рассказывать, и снова встретилась взглядом со своим отражением в зеркале посудного шкафа напротив.

«Почему я так старо выгляжу…", отвлечено подумала она, но быстро спохватилась, – «Ну, в общем так…»

Вера Анатольевна была именно Анатольевной не по причине своего возраста или высокой должности. Ей и лет-то, всего ничего – не так далеко за тридцать, однако рабочего стажу на рейсе сообщением «Москва-Владивосток-Москва» уже набежало на целую жизнь. Оттого на работе «проводницу Веру» всегда величали по имени-отчеству. Впрочем, её это не смущало. Детская тяга к путешествиям, пускай и в очень уродливо искаженном виде, но таки воплотилась в жизнь, и теперь Вера Анатольевна по роду службы регулярно преодолевала больше десяти тысячи километров, по нескольку раз в год.

Работа не пыльная, а название так и вовсе почти достойное, да и железная дорога всегда в спросе: без работы не останешься, а с таким-то опытом и подавно. Со всех сторон, как ни посмотри, можно сказать, годно. Людей, опять же, разных насмотришься, а это будет «повеселей ваших сериалов». Порой, бывает, таких пассажиров Бог пошлет – всю ночь крестишься, как бы пронесло, не дай чего вытворят. Или наоборот, повезет, и смирные попадутся, с ними и ехать на душе легко, и словом обменяться можно. Не соскучишься, одним словом.