Екатерина Рогачёва - Город

Чашка не пережила очередного толчка. Глухой удар, звон, вибрация рассыпающихся осколков.

– Не трогай, порежешься, – вскинулась мама, хватаясь за полотенце. Но я уже присела, пальцами нашла мокрые теплые кусочки. Словно погибшего живого существа.

– Ерунда, – сказала мама, возясь с полотенцем. – Убери руки, вдруг там мелкие осколки. Всего лишь чашка, купим новую.

– Да, – медленно повторила я. – Купим. Только я уже не буду знать, как она выглядит. Никогда. А эту я помнила.

Минус ещё ниточка оттуда сюда.

Поднялась, нащупала стену кухни и вышла. Мама молчала. Я знала, что ей не легче, чем мне. Что она готова помочь мне чем угодно, но не знает, чем. Стена, за которой я укрылась от мира, оставила и её снаружи. Она боялась теперь сказать мне лишнее слово, неправильно построить предложение, чем-то обидеть, намекнуть на неспособность что-то сделать. Боялась меня. Мне на секунду до одури, до накативших слёз, захотелось вернуться, обнять её, как в детстве, заплакать, сказать, что это по прежнему я, её дочка, такая же как раньше. Мама, я не изменилась. Мама, мне очень плохо. Помоги мне, пожалуйста, помоги, обними, закрой от этого страшного мира. Я зажмурюсь и на секунду поверю, что слепота и боль мне просто приснились. Я маленькая, я прибежала к маме, испугавшись ночного кошмара, и сейчас её теплые руки разгонят его. И всё будет хорошо. Мама, ты единственная, кто может подарить мне вот такую минутку забения. Минутку для отдыха, чтобы вдохнуть без хрипа в сжавшихся от постоянного отчаяния легких. Мамочка моя.

Стена не пустила. Сердце толкнулось об нее изнутри и притихло. Я была взаперти, не имея сил выбраться. Весь мир снаружи. Ну и пусть. Ничего уже не изменить, и я не буду больше плакать не от злости. И будут мои прежние друзья и знакомые жениться, выходить замуж, заводить детей, путешествовать, учиться. Жить. И лет через пятьдесят уже будет безразлично, была ли такая незрячая, о чём думала, как жила, чем дышала. Всё будет неважно. Поскорее бы.

Мама заглянула ко мне через полчаса. Сказала, что сходит в магазин. Я кивнула, села в кресло, подождала, пока хлопнет дверь. Спать хотелось невероятно. Раз уж мне нигде нет места, так чего бояться. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Тёмные волны сна, спущенные с цепи, накрыли с головой, растворили в себе, укрыли и защитили от всего сразу. Я возвращалась домой, в Город.

Я присела на скамейку на знакомом бульваре, пахнущем полевыми цветами. Город, как и мой покой, был снова со мной.

Вдоль дорожек росли высокие деревья, мягко шелестели на ветру листьями. Люди прохаживались по белым плиткам дорожек, сидели на скамейках, разговаривали негромко, смеялись. Бегали, играя, дети. Взгляд машинально зацепился за мужчину напротив, через дорожку. Нет, не мужчину. Молодой парень. По возрасту как я, наверное. Ничего примечательного. среднего роста, темноволосый, приятное лицо.

Я отвернулась и тут же забыла о нём. Не хотелось ни о чем думать. было ощущение, что я вернулась домой. Мне показалось, что ветерок тихо гладит меня по щеке.

– Ты тоже рад, что я здесь? – спросила я вполголоса. – Я знаю. Ну что, что с тобой было в прошлый раз?

Я, естественно, не ожидала ответа. Вздохнула, бездумно скользнула взглядом. И застыла.

Парень на скамейке напротив смотрел на меня. Внимательно смотрел, слегка удивленно. Как смотрят на человека, внезапно на ваших глазах заговорившего с самим собой.

Я смотрела на него, он на меня. Наконец взгляды расцепились, он глянул куда-то мимо, уже без интереса, а потом и вовсе опустил голову. Я поднялась и зашагала прочь. Неужели снова неприятные сюрпризы. Мой тихий, спокойный Город, мой мир защиты и успокоения, ты ли это?

Всё, кажется, вернулось на место. Дни стали временем ожидания, ночи временем жизни. Привычный за последние годы ритм успокаивал, возвращал уверенность. Город ждал меня. Рыжее небо выливалось струйкой в чаши его двориков, стекало расплавленными каплями по стенам домов. Деревья шумели листвой в потоке ветра, цветочные ароматы толстыми кольцами лежали на земле, при малейшем ветерке расползаясь невидимой сетью. Однажды я попала под дождь. Он начался внезапно, будто наверху включили душ. Звонкие струйки забарабанили по плиткам мостовой, по зелёной листве, по спинам и головам людей. Те начали разбегаться в поисках укрытия. Посередине улочки, внезапно пропахшей свежестью, остались я и местные городские пичужки. Они галдели, купаясь в быстро появлявшихся лужах, а я просто стояла, запрокинув голову. Одежда промокла вмиг, но холодно не было, дождь был теплый и ласковый. Капли нежно трогали лицо, скатывались по ресницам. Мне хотелось смеяться. Такого ощущения беззаботной легкости у меня не было с детства. Словно дождевая вода смывала тело, оставляя только невесомую и прозрачную душу, стремящуюся вверх, к свету и облакам.