Екатерина Рогачёва - Город

После обеда зашла соседка. Они с мамой уселись пить чай на кухне. Я заглянула поздороваться.

– Здравствуй, милочка, здравствуй, – торопливо засюсюкала соседка. Я кожей чувствовала её жалостливый взгляд. Конечно, я же такое несчастье всей семьи, бедная инвалидка, несчастная девочка, подававшая ранее такие надежды, а теперь… Я криво улыбнулась и, легко касаясь пальцами стены, ушла к себе. Мозг привычно выбросил её из памяти. Она не исключение, я привыкла. Все соседи, сталкиваясь со мной в подъезде, очень громко и четко здоровались. Испуганно так. И обходили за метр. Будто я не только слепая, но и глухая, и тупая, и заодно заразная. К спине липли взгляды. Было смешно до горечи под языком. Ничего, привыкла, уже практически не замечая.

Близился вечер. Привычного умиротворения не наступало. Я понимала, что не усну, до последнего сидела в гостиной слушала телевизор. Потом нехотя ушла к себе, но едва легла, перед внутренним взором всплыло мертвое лицо мужчины на берегу. Я дернулась и чуть не вскрикнула. Господи, хоть снотворное пей! Или вовсе не спи… Город, милый, хороший, что я с тобой сделала? Что мне с собой теперь делать?

Ночь прошла в полудреме, недостаточно глубокой даже для того, чтобы перестать думать, не говоря уже о том, чтобы видеть сны. На кухню выползла только убедившись, что папа с братьями ушли. Не хотелось никому портить завтрак хмурым видом. Начнут сочувствовать, переживать, пытаться развеселить. А у меня снова появится нехорошее ощущение, что меня жалеют. Как недоразвитого ребенка. Лучше пережду у себя, вместе со своими многочисленными паранойями и плохим утренним настроением.

Наконец хлопнула дверь. Теперь слышно было звяканье одинокой чашки на кухонном столе. Мама давно не работала, уже лет десять. Здоровье было неважное, да и отец вполне справлялся с обеспечением семьи, пусть и такой большой. Спустя пару лет к нему присоединился Сергей, так что мама осталась с чистой совестью у плиты и стиральной машины.

– Доброе утро, – сказала она мне весело, – тебе чай или кофе?

– Кофе, – тут же решила я. – Доброе.

Шурша ароматным пакетиком, мама сказала:

– Знаешь, чего вчера соседка приходила? Радостью поделиться. Её Дина замуж выходит.

Я припомнила Дину, дочку соседки, громкоголосую и пышноформую деваху, года на два-три младше меня.

– И за кого? – я осторожно взяла наощупь чашку и втянула жаркий запах горьких зерен.

– За одного бизнесмена, – мама села напротив и чем-то звякнула. наверное, ложечкой для сахара. – Прямо там такая неземная любовь, и всё у них замечательно. Так красиво расписывала, пока не проговорилась, что Дина-то беременна. Вот и причина свадьбы.

Я пожала плечами – бывает, и тут мама неосторожно добавила:

– Все уже замуж повыходили. Даже Динка шебутная.

– Одна я осталась, – дополнила я.

Повисла пауза. Потом мама пробормотала:

– Я не это имела в виду. Просто хотела сказать, что вот и таким, как соседкина Динка везет на хороших женихов.

– Я знаю, – я отставила чашку. Сердце неприятно заныло. Довольно больная тема. Для меня, всегда привлекательной и следившей за собой, оказалось тяжело даже не знать, как я теперь выгляжу. Фигура определялась наощупь, одежда с чужих слов. Распущенные волосы из прически превратились в досадную помеху, и были теперь забраны в хвост. Косметику я выбросила в первый же месяц. Чтоб не плакать ещё и над этим. И кому я теперь нужна и о каких парнях, отношениях, семье и детях может идти речь? Глупо. Это отрезано вместе с возможностью видеть.

Я молча отодвинула в сторону теплое от кофе стекло чашки. Мама продолжила нарочито беззаботным тоном:

– Тётя Аля спрашивала, может, и ты на свадьбу пойдёшь? Там все будут очень рады тебя видеть.

Я хмыкнула, сдерживая раздражение:

– Все? Кто меня там знать будет, кроме Динки и её мамы?

– Она за Мишу Захарова выходит, – пробормотала мама. Я почувствовала, как она отворачивается. Повисшую неловкость глазами видеть было не нужно.

Сердце остро кольнуло. Мишка Захаров. Мальчик из нашего двора. Моя первая и страшная по своей отчаянности любовь. Человек, которому я отдала гораздо больше, чем ему было нужно. Больше, чем оставила себе.

Я закусила губу, через силу усмехнулась:

– Ну, совет да любовь. Я, конечно, не пойду.

– А, может, всё-таки…, – заикнулась мама. – Хоть развеешься.

– Развеюсь? – Я ещё дальше двинула по столу чашку, почти до противоположного края. – Продемонстрировать всем свое нынешнее состояние? Особенно бывшему парню. Мило улыбаться в пустое пространство, не видя, стоит там кто-то или нет, слушать бесперебойные предложения помощи в лицо и жалостливый шепот за спиной? Стать главной достопримечательностью свадьбы? Ой, посмотрите, вон там слепая. Да-да, вон та девица. А вы знаете, кто она? Бывшая подружка жениха. Да, вот так. Ай-яй-яй, как жизнь складывается. И это ты называешь развеяться?