Марина Щелканова - Призрачные рубежи. Сборник

Я ушёл ото всех, потому что видеть их после твоего исчезновения было невыносимо.

А между тем я иду вдоль твоих следов в надежде, что ты, наконец, покажешься. Я чувствую твоё незримое присутствие. Ты где-то рядом.

Хочется вернуться в тот день, когда мы собирали липовый цвет. Я залезала на ветви, а ты держал корзину. И она наполнялась лёгкими ароматными цветами.

Когда-то в жаркие дни я находила здесь приют, а теперь холод гонит меня прочь из этих мест. И даже воспоминания о том чае липового цвета больше не согревают меня.

Липа, мой старый и верный друг, да простит она меня; быть может, через много лет смогу вернуться под сень этих ветвей и, как прежде, нашептать им о своих печалях и радостях.

Только имя. Имя твоё вырезаю острым ножом на стволе дерева. И кажется, будто с каждой буквой всё сильнее становится аромат чая из липового цвета.

Не печалься из-за меня. Слёзы уже просочились в землю, и на том месте давно цветёт ландыш. Я ушёл за ветром по снегу туда, откуда не приходят письма. Так распорядилась судьба, а потому не грусти напрасно, ибо это терзает мою душу.

Если так сильна твоя любовь, как ты говоришь, то ради меня ты постараешься быть счастливой. Проживёшь жизнь за нас обоих и будешь улыбаться каждому дню. Моя судьба – скитаться между мирами, покуда Всевышний не сжалится над нами, и я не обрету покой, а ты – счастье.

Теперь только метель обнимает меня, да ветер гонит надо мной тучи с невыплаканными слезами. Там, где они прольются, зацветут сады, и снова кто-то будет рвать букеты цветов и приносить к твоему окну в память о моей любви к тебе.

Помнишь ли ты, как над рекой стоял туман? Белым призраком он отражался в воде. И ты так радостно бежала по полю за ним, а он ускользал от тебя.

А за деревьями прятался ручей. И вода его бурлила, так что казалось, будто она кипит. И, опуская кончики пальцев в воду, можно было обжечься.

А теперь вода здесь неживая. Ледяная кора сковала свободолюбивый поток. Острый камень разделит со мной мои несчастья. И над рекой появится твой памятник, о котором буду знать только я. Имя твоё, вырезанное на корке льда, я давно уже не решаюсь произнести его вслух.

Я часто вспоминаю наше последнее расставание. Печальный вокзал. Объятия, поцелуй украдкой. И ты уходишь прочь по перрону. Как мне хотелось догнать тебя. Даже зная, что всё равно придётся отпустить. Но я не могла этого сделать, а ты торопился исчезнуть за поворотом.

Мне никак нельзя было выдать своих чувств, ибо это навсегда бы лишило меня возможности видеть тебя. Если бы я знала, что в последний раз провожаю взглядом твою удаляющуюся фигуру. Смогла бы тогда я побороть стеснение и страх, чтобы в последний раз заглянуть тебе в глаза?

Много раз читал я, как путники видят в ночной темноте блуждающие огни, прельщаются их неверным светом и следуют за этими призрачными светящимися шарами. Я оказался ничем не лучше этих сумасшедших. И меня поманил далёкий свет. И мне он показался спасением.

Такой была наша любовь: неуловимой, манящей и, увы, обманчивой. Как коротко всё, что мы ошибочно называем вечным.

Горный мрак свесился надо мной, и теперь едва ли я найду дорогу. Только надежда на избавление от мук ведёт меня среди этих скал. Вырвать из сердца последние воспоминания о тебе – вот единственное избавление. Бежать от них что есть силы.

Шум воды, или это только мерещится мне. Нет-нет, это горная речка. Русло её выведет меня из этого горного лабиринта. Цепляюсь за эту надежду, точно забыл уже, что таким же призрачным был и свет блуждающего огонька. Так же манил он меня в неизвестность. Но утопающий хватается и за мысль о соломинке.

Знаешь ли ты, какой радостью наполняется сердце, когда во мраке видишь освещённое окно? В самую холодную ночь согреет один взгляд на этот уютный свет.

Ноги едва несут меня к дому среди ветвей. Кто там живёт? Быть может, сам чёрт устроился здесь на ночлег? Что ж, теперь я и с чёртом разделил бы кров.