Арина Ипатова - Обитель Разума

В минуту просветления Марат понял, что это ему мерещится. Часы вякнули что-то насчет половины четвертого. По потолку и стенам бродили неясные тени.

“Пить хочется… – отстранённо подумал он, почти теряя сознание от боли. – Разбудить бы Даниеля, всё-таки…”

Это была последняя мысль, которую удалось запомнить. Он отключился.

***

Утро следующего дня было таким же тёмным, как и любое другое время суток. Марат сел на кровати. Голова слегка кружилась, как, впрочем, и следовало ожидать. В ванной шумела вода.

Через пару минут вошел Даниель, гладко выбритый, босиком и без рубашки. Марат вздрогнул.

– Не холодно тебе?

– Я привык, – рассеянно ответил Даниель, начиная сворачивать своё одеяло. – Что у тебя с рукой?

Марат опустил глаза. На тыльной стороне левой ладони, там, куда капнул сок из цветочного стебля, был глубокий ожог. Пузырь уже лопнул, из раны сочилась сукровица. Шевелить пальцами было больно.

– Обжёг, наверно, – неуверенно пробормотал Марат, разглядывая руку и вспоминая события вчерашнего дня. Впервые ему пришло в голову, что причиной плохого самочувствия ночью могла быть вовсе не пьянка.

– Где тебя угораздило? – поинтересовался Даниель. – Вчера-то не было этого.

И добавил, окончательно подкрепив подозрения Марата:

– Водка хорошая, похмелья нет. Надо бы еще достать такой.

Марат помолчал и рассказал эпизод с цветком.

Даниель потёр рукой подбородок.

– Интересная жизнь у тебя стала, Марат. Мне прямо завидно.

– Не знаю, – хмуро сказал Марат. – Мне что-то не очень нравится.

– Не обижайся, – проговорил полярник с удивительной для него мягкостью. – Эти растения ядовиты, никаких сомнений в этом нет. Говоришь, принес один?

– Да. Дома на столе лежит.

– Поехали смотреть.

– Ты ж не хотел в тех краях появляться…

– Надеюсь, мы никого не встретим, – ответил Даниель. – Я хотел бы взглянуть на это.

Цветок действительно был на столе, где и оставил его Марат. Точнее, не сам цветок, а то, что от него осталось. За время отсутствия Марата с ним случилась странная вещь.

Растение обуглилось, словно оно было бумажным и его бросили на угли потухающего костра. Оно лежало там, куда его положили, имело вид цветка, но было абсолютно чёрным. При этом ни сам стол, ни лежащие на нем предметы не пострадали от пламени, которое сожгло маленький анчар.

Даниель осторожно протянул руку, дотронулся до тонкого, словно паутина, лепестка, и цветок немедленно рассыпался в пепел.

***

Штоколов

Прошла неделя.

– Он мне не нравится, – вдруг сварливо заявил Аристотель.

Марат в полудреме лежал на диване. Мысли его были далеко, и это неожиданное заявление привело его в недоумение.

– Кто?

– Твой приятель. Любитель льдов.

– Даниель, что ли?

– Ну да.

Марат подавил смешок. У этого странного существа, которое жило рядом с ним, полузверя, полуробота, были вполне человеческие амбиции.

– Понимаю, он относится к тебе без должного уважения…

– Если бы я еще был обычным котом… – ворчал Аристотель. – Я мог бы простить дёрганье за хвост. Но он, к тому же, считает меня невеждой. Да в моей голове содержится столько информации, сколько вам всем, вместе взятым, и не снилось…

– Вот только ты ей пользоваться не умеешь, – невинно заметил Марат и с удовольствием стал ждать взрыва негодования, который немедленно и последовал.

Кот издал возмущённое шипение.

Даниель был единственным человеком, знающим, что представляет собой Аристотель. Впрочем, он не считал зверька мыслящим существом и не скрывал этого, что неимоверно бесило кота.

– Он обозвал меня “безмозглый мохнатый ходячий справочник”! – завопил Аристотель, выгнув спину.

– А это не так? – спросил Марат и сел на диване.

– Мя-а-а-у! Мя-а-а-у! Мяу!

– Это не аргумент.

– Ты же знаешь, какой я умный, – заявил кот, неожиданно успокоившись.

В ту самую секунду, когда Марат придумывал язвительный ответ, раздался негромкий стук.

Сердце ёкнуло. Молодой человек встал, не отрывая взгляда от двери, словно желая таким способом узнать, кто стоит за нею.

– Кто это? – тихо пробормотал он.

Кот молча моргнул.

– Надеюсь, нас не было слышно, – прошипел Марат и пошел открывать. Он был настолько уверен, что встретит на пороге Бернгарда, что изборождённое морщинами хмурое лицо Штоколова показалось ему самым прекрасным из всего, что когда-либо доводилось видеть.

– Ты держишь кота? – поинтересовался старик после краткого приветствия.