Люба Дорога - Мама, хватит!

– Дожила, на своих похоронах стою, – бубнила над моим ухом она. – А вы тоже с Танькой хороши, не могли маму по-человечески похоронить. Где вы это платье нарыли, я уже триста лет кроме брюк и футболок ничего не ношу! Не могли меня нормально одеть? А туфли мне жмут. Ну и что, что я мертвая! – шепотом прикрикнула она на мой тяжелый вздох. – Думаешь, я ничего не чувствую?! Я все чувствую, и тут и там… Смотри! Галка пришла! Уууу, курва! – прошипела мама. – Приперлась, злорадствует, знаю! При жизни даже не здоровалась, а тут – на тебе, явилась! Сюда идет, к нам! Я спрячусь! – и мама зачем-то юркнула за мою не слишком широкую спину.

– Ну что, Василиса, приехала? Как ты там в Москве, как работа, зарплата, на жизнь хватает? – посыпался горох вопросов из моей бывшей (и маминой уже тоже бывшей) соседки по даче. – Мама умерла, некому тебе будет деньгами-то помогать, как ты там жить теперь будешь? Или вернешься? – тетя Галя не сомневалась, что мы с сестрой до сих пор находимся на полном мамином содержании и совершенно беспомощны без сторонних финансовых вливаний.

– Нет, не вернусь, – коротко ответила я.

– А квартиру с сестрой как делить будете? Продавать надо, а как вы справитесь? Тебе и уезжать поди пора, торопишься поскорее мать похоронить? – задала соседка очередной бестактный вопрос.

– Не тороплюсь, – сухо заметила я. – А как мы тут все будем или не будем делить, это вообще не ваше дело.

– Ай, молодец, доча! – поддержала мама. – Скажи ей, что вы не чета ее Ирке, алкашке, которую она до сих пор содержит! И пусть не лезет со своими дрянными советами. Ишь, мать поскорее похоронить! Хотя что там, – вдруг залилась слезами мама, – надеялись, что я поскорее помру, говори правду матери?.. Квартиру вон поделить, дачу продать, – всхлипывала она. – Права Галка, старая дура, ой, кого я вырастила?.. – и она картинно зарыдала.

– Мама, хватит! – не выдержала я. – Вечно вы, родители, всякую фигню несете! – ругаться шепотом было трудно, но гнев подстегивал. – «Вам от нас только деньги нужны», «Не любите, не уважаете» – вечно одна и та же заунывная песня! Надоело! – крикнула я громче. На меня оглянулись другие участники похоронной процессии. Я вжала голову в плечи. – Надоело, – злым шепотом повторила я. – «Не любите!» А что это такое, любить, ты вообще знаешь? Для меня, для Таньки вон, – я дернула подбородком в сторону старшей сестры. – Это не просто слово. Это дело и время, которых нам вечно не хватало. «Уберись, соберись, посуду помой, что ты копаешься, почему опять тройка» – это любовь? – не унималась я. – Или «отстань, я устала, я на вас всю жизнь положила» – это любовь?!

– Доча, но я ведь не только такое говорила, – пробормотала мама.

– Доча! Да ты меня дочей ни разу до этого не называла, может, и не дочь я тебе?! – продолжала беситься я.

Мама не отвечала. Я подняла глаза. Ее нигде не было. Страшная досада и вечное чувство вины охватили меня. Опять я не то, не там и не тем говорю… Что ж это такое?.. Почему?.. Ответа не было. «Прости, мама», – прошептала я и двинулась за людьми, которые уже выходили с кладбища.

***

– Не, а вообще Петровна была нормальная женщина, – резюмировал, закусывая водку колбаской, Валера, водитель, который работал с мамой. – Душевная, собак вон любила, вечно подкармливала их у нас на заводе. И чего вот так внезапно? Взяла и померла… вчера была – ну ладно, позавчера была, а завтра уже нету… Так ведь каждый может, – он запил эту философскую мысль новой рюмкой водки и закусил огурцом.

– Ага-ага, ты, давай, пей, сколько пьешь, тоже за Петровной через месяцок следом отправишься, – поддела Валеру жена Марина. Я, честно говоря, видела ее впервые. Мама даже вскользь не упоминала, что Валера женат, а на похороны она пришла вместе с ним. Впрочем, не удивительно. Кто ж мужика одного к водке в гости отпустит? Надо присматривать, а то и правда до смерти напьется, хорони его потом, оплакивай.

– Ну ты чего! – возмутился Валера, но следующую выпить не забыл. – Я только третью…

– Седьмую, – поправила Марина.

– Все равно, – не дрогнул Валера. – Я ж за Петровну, грех не выпить. Хорошая женщина была.

– Водка тебе хорошая, а не Петровна, – отодвинула от мужа рюмку Марина. Он проводил хрустального друга печальным взглядом. – Все, больше не пьешь сегодня.

– А что, водка и правда хорошая? – мама понюхала рюмку, а я чуть не вскрикнула, до того неожиданным оказалось ее появление. – Жаль, не выпить. Или выпить? – задумалась она. Потом повернулась ко мне. – Что, думала, все, мама… того? Отчалила? Не дождетесь! – вспылила она. – Никуда не уйду! Буду, вон, за вами тут присматривать. Мне тебя еще надо замуж выдать…