Людмила Андреева - Розы славы и любви

Бабушка взглянув на покрасневшего, до самых кончиков ушей, внука простодушно произнесла:

– Чай, все обошлось! Зачем вас зря беспокоить ерундой!..

Рина взорвалась:

– Ерундой?.. – она быстро подошла к стоящему в двух шагах сыну и выдернула из-за пояса спортивных брюк заправленную рубашку, задрав ее на обнажившимся шраме, красовавшемся наискось живота. – И это безобразие – ты называешь ерундой? А, ведь могло бы быть и гораздо хуже!..

– Но мама, у меня же все зажило, зачем говорить о том, что не стоит внимания… – робко произнес Миша. – Я уже не маленький, чтобы бегать со своими жалобами к тебе…

– Запомни раз и навсегда, что все касающееся тебя – для родителей заслуживает не только пристального внимания… – она тряхнула его за плечи и смотрела прямо в детские глаза. – Пойми, мы с папой всегда будем тревожиться за тебя… Ты наш сын. Для нас – ты наше будущее и все, что происходит в твоей жизни – это все непосредственно касается и нас! – Рина прижала к себе голову сына и поглаживая его вихры произнесла: – Пожалуйста, не забывай это…

– Мама, ты только не сердись, пожалуйста… – он шмыгнул носом, – Я хотел сказать, но боялся, что ты будешь нервничать и ругаться… а, бабушка тут ни при чем. Это я ее попросил, чтобы она тебе ничего не говорила.

Отец одобрительно хмыкнул. Все это время он молча наблюдал за происходящим. Ему нравилось, как сын вел себя. Уже видна была его самостоятельность в поступках. Он не держался за мамкину юбку и старался, как мог отвечать за свои поступки…

Короче, Мишино детство, в общем-то, ни чем и не отличалось от детства многих ребятишек. Он и озорничал и хулиганил. В чем-то был ужасно непоседлив и шаловлив… все было, как и у всех.

Став побольше, у Миши появилась мечта – приобрести гитару. И он, решившись купить ее, устроился на летние месяцы носить телеграммы. Каждый день проходя мимо универмага, он рассматривал ее лакированные бока с белыми кружочками на грифе за стеклянной витриной. Постояв минут пять, Миша торопливо направлялся по делам, мысленно говоря себе, что совсем скоро он будет держать эту красавицу в руках. Так и случилось. Он принес ее домой вместе с немудреными подарками домочадцам. Бабушке – нарядный платочек на голову, матери – духи «Красная Москва», а отцу – затейливо изогнутую трубку для курения… выложив покупки на стол и раздав их близким, Миша удовлетворенно вздохнул.

– Спасибо, внучек! С первой зарплатой тебя!.. – бабушка растроганно расцеловала его, а Рина только и прижалась к нему щекой. Сын догнал ее ростом.

А отец набив табаком новую трубку и с удовлетворением зажав ее зубами, затянулся ею. Неторопливо, растягивая слова, произнес:

– Сын-то, у нас вырос уже, мать!.. И мы, похоже, можем за него гордиться!..

Миша покраснел. Ему было приятно слышать похвалу отца. Тот всегда больше отмалчивался, старался не комментировать поступки и действия сына. А тут… вообще-то, Миша всегда полагался на интуицию, которая его редко подводила, словно предчувствуя отцовское одобрение или недовольство к поступкам и действиям. Немногословный и сдержанный, он был авторитетом для сына. Их взаимоотношения строились на уважении и, Мише очень хотелось походить на него, хотя бы внутренне… а внешне, он смахивал больше на Рину. Светловолосый, худощавый, с тонкими и правильными чертами лица. У Ивана-то, и волос темный, и скулы широкие – полная противоположность жены. Незнакомый человек с первых же минут общения чувствовал себя так, будто знал его всегда. Сила их обаяния была столь велика, что моментально рушила любые стены агрессии и враждебности. Миролюбивый нрав и добродушие – неизменное душевное качество характера мужчин семьи Беловых, за которое ценили их близкие и друзья.

Новое увлечение гитарой захватило Мишу целиком. Он не выпускал ее из рук. Неторопливо перебирая струны, он часами мог подбирать мелодию для слов, которые складывал в незатейливые тексты собственного сочинения. Так у него стали рождаться песни. Он пел их своим друзьям-товарищам во дворе, на школьных вечерах и дома для гостей… Его неокрепший еще голос захватывал собой, заставлял вслушиваться в звучащую мелодию и вдумываться в каждое слово, западающее в глубину души. Казалось, что он поет именно то, что чувствуешь ты и именно твоими словами. Это была магия. Магия слов и музыки. Магия песни, в которую человек вживается всеми фибрами души и, где начисто размывается грань между твоими чувствами и чувствами самого автора.