Татьяна Дегтярева - Верные спутники моей жизни

Среди многих авторов, даривших мне удивительные мгновенья радости и боли, счастья и муки, имя Виктора Петровича Астафьева стоит в их первом ряду и светит своим особым, всегда тревожащим душу светом. Наполненное блеском самобытного таланта, глубокой мыслью, горячим сочувствием ко всему, о чём пишет, творчество Астафьева погружает нас в особое пространство русского миропонимания и мироощущения, каким оно было в середине 20-го столетия. Произведения писателя – это, одной стороны – задушевная песнь земле и людям, которые его взрастили, с другой – горестно тревожное раздумье о судьбе русского человека, прошедшего через невиданную доселе войну. Перелистываешь страницу за страницей и не перестаешь удивляться пристальности авторского взгляда на вещи, глубине сердечного чувства и великолепному такту, с которым это каждый раз выражено.

Своим словом писатель так касается самых тонких струн души, что, потрясенная, она то замирает, то вдруг взлетает ввысь, и ты каждый раз не умеешь объяснить, вследствие чего открываются в твоем сердце сокровенные глубины. И одно из блестящих подтверждений этому повесть писателя «Пастух и пастушка».

Уже вступление к ней выхватывает тебя из дня насущного и вместе с сухим неласковым ветром несёт по пыльной удушливой степи к ногам с трудом бредущей женщины. Ты не знаешь, кто она, что она, но почти сразу тебя пронизывает и насквозь потрясает созданная словом мастера мелодия «беспредельной, вечной, всегда заново переживаемой, никогда и никем до конца не испитой и неразгаданной человеческой печали». Мелодия эта в разных вариациях, с разной силой и многообразием оттенков звучит из произведения в произведение писателя. Острой тонкой иглой она пронизывает сознание, будоражит наше благополучие, выставляя суровый счет дню сегодняшнему.

Не случаен и подзаголовок к повести – «современная пастораль». В словаре Т. Ф. Ефремовой читаем: «Пастораль – произведение искусства или его часть идиллически изображающее сцены сельской и пастушеской жизни». Повесть Астафьева – это пастораль войны, произведение о невозможности какой бы то ни было идиллии в нечеловеческих условиях невероятной той войны, то есть это антипастораль.

Говорить горькую, иногда невероятную правду о войне и о человеке на войне не просто трудно, но мучительно и требует огромного мужества и неумолкающей совести. «Писательство – это бремя, взваленное на человека его талантом», – однажды напишет Астафьев и ни разу не попытается это свое бремя уменьшить, а тем более отказаться от него.

Читаешь и ещё раз убеждаешься, что личный опыт участника войны ничем заменить нельзя. Потому как ничем не заменить ощущаемое за каждой строкой взволнованное биение большого, много пережившего и навсегда пораженного невиданными испытаниями сердца. Воплощенная в нестандартном астафьевском слове, повесть писателя превращаетсяв неповторимое историческое свидетельство бесценной силы и правды.

Российский политолог и публицист Ксения Мяло в одной из своих работ пишет «… история – это не перечень событий и даже не сколь угодно фундаментальные и добросовестные исследования этих событий, это, прежде всего душевный опыт всего народа , как и каждого из составляющих его людей». А что есть творчество большого и честного художника, как не такой, всегда уникальный душевный опыт.

В основе сюжета повести «Пастух и пастушка» история военной судьбы бойцов пехотного взвода. Пехотинцы – главный локомотив войны, и, как известно, они первыми принимали на себя самый тяжкий удар сражения, почти всегда определяя его исход. Повесть Астафьева о том, какими бывали такие удары и как их выдержали советские бойцы.

«Пастух и пастушка» – это и сердечный поклон писателя-фронтовика своим собратьям по оружию, и, несомненно, одно из самых честных и талантливо запечатленных свидетельств того, каким был советский человек 40-ых годов.

Кажется, уж сколько копий сломано в спорах о том, хорош или плох был социализм и всё то, что стояло за аббревиатурой «СССР». Но что бы там и как бы ни говорилось, неоспоримо одно: победа в великой войне, спасшей мир от фашизма, стала возможна в первую очередь благодаря исключительности людей той во всех отношениях необыкновенной эпохи. В одной из своих публикаций белорусская писательница Светлана Алексиевич, известная беспощадной честностью своих произведений, заметила: «… в те годы – 40-е, 50-е существовал на земле уникальный советский человек . Не будет больше никогда таких людей!».