Владимир Гарасев - Вас смоет Невидимый Дождь

По крайней мере, от ворот казалось, что именно в парк. Но в конце аллеи, за автостоянкой, виднелось здание, похожее на старинный дворец. Всего три этажа – зато и снаружи видно, какие высоченные там потолки. Широкая, высокая лестница. Высокие, до крыши, колонны фасада…

Вывеска у высоких, темного дерева двустворчатых дверей сообщала, что за ними занимаются физикой космического пространства.

Поэтому бывшей учительнице литературы, которая хотела связывать это учреждение с общественностью, пришлось получать что-то вроде второго образования. И часто ее рабочий день продолжался в огромном, высоченном, со сводами и люстрами где-то высоко наверху, зале институтской библиотеки.

А воспитательница, сидевшая в это время с Аней в детском саду, получала от нее определенную сумму.

И все равно миллион раз ей казалось, что она не справится с этой работой. Что она ничего не понимает и не поймет. Что все эти люди, среди которых она работает, не принимают ее всерьез, и она им – чужая.

И все-таки ей нравилось здесь!

Массивная чугунная ограда и густые заросли отгораживали институт от города. И город – состоящий для нее в основном из опасной суеты улиц и надоевшей рутины спального района – исчезал.

Оставался парк, и большое старинное здание, похожее на дворец. Похожее просто потому, что лет двести назад в этом стиле строили все – кроме откровенной дешевки, давно снесенной за неимением ценности.

Он и внутри был такой, этот двухсотлетний почти-что-дворец. За все четыре года она не видела в нем ни одного современного стула, стола или шкафа из пластика и опилок. Только темное, массивное, настоящее, с ненавязчивой резьбой дерево. Все это объявлено памятником архитектуры, и сохраняется в мельчайших деталях. Меняются только ковры, защищающие от истирания старинный дубовый паркет. А вот каменные ступени лестниц не меняются – и видно, что они стерты по краям двухсотлетней ходьбой.

А больше всего нравился вестибюль.

Огромный, гулкий, в два высоченных здешних этажа, с бронзовыми люстрами на цепях, с балконом во всю стену – на который вели две широкие лестницы с чугунными перилами – он имел в своем интерьере деталь, на которую невозможно было не обратить внимание.

Часы.

Прямо напротив входных дверей, у стены. Напольные, в полтора человеческих роста. Такие же старинные, темно-деревянные, как и все в этом здании.

Часы с маятником.

И движение этого маятника с медным диском внизу – медленное из-за его невероятной по квартирным меркам длины – притягивало взгляд, и отпускало не сразу. Отчего-то, входя в вестибюль, она всегда сперва видела именно этот медленно движущийся маятник. И только потом – медный циферблат с черными римскими цифрами и черными острыми стрелками, похожими на шпили средневековых соборов.

Потому что из-за размера часов маятник находится на уровне глаз, а циферблат – выше? Потому, что она всегда приезжает заранее, сто раз смотрит время в дороге и знает, что не опаздывает?

Потому, что маятник намекает на какую-то тайну?

Словно говорит: я показываю то, что не знает, и никогда не узнает почти никто из людей. Показываю, почему движутся стрелки. Показываю, что движет временем. Ведь время – ты случайно узнала это, в отличие от большинства – не идет постоянно и равномерно. Оно может ускоряться и замедляться. Оно может быть разным в разных местах. Оно может даже исчезнуть. Что управляет временем – основой жизни? Смотри – я покажу тебе это…

Но сейчас она лишь мельком глянула на маятник и циферблат. Не его черные стрелки определяли победителя гонки, которую она только что провела.

Ей надо было прийти не вовремя, а первой.

Когда она попросила на вахте ключ от конференц-зала, ей его протянули.

Ура!

Она добилась того, к чему стремилась все утро! Она – первая!

Как всегда в минувшие четыре года…

Она поспешно прошла в конференц-зал. Куртка осталась в машине. Потому что если подниматься в свой кабинет, чтобы убрать куртку в шкаф, можно потерять драгоценную пару минут, которые определят победителя.

Столы в два ряда, и директорский стол во главе.

Правый ряд, четвертый стул. Правый – если смотреть от входной двери. Левый – если смотреть с места директора.

Именно там!

Потому что она давно заметила, что сидящий во главе обоих рядов директор имеет привычку смотреть влево, примерно в направлении четвертого стула. В этом направлении с его места виден самый большой участок стены, на котором ничего не висит, и нет окна. Кажется, он смотрит на эту пустую стену, чтобы сосредоточится. Он смотрит в этом направлении, и то и дело видит, что сотрудница такая-то или внимательно слушает его, держа наготове ручку, или записывает вслед за его словами. Этот прием она узнала на одном тренинге по карьерному росту. Она посетила много таких тренингов.