Татьяна Климова-Лунянская - Избранное - Утренняя пыль. Куропаточная гостиная

И боги плюю́т в ругательницу,
Как на снежную вафельницу.
Ларчик снега, паж за ветром,
У дождя здесь неизвестность.

Под маленькие акко́рды
Холсты Леонардо несут.
И выглядит очень условно
В камне движение рук.

Кустарники работы Микела́нджело…
Из дорогого камня ложится грива льва.
Здесь много бутонов в парке,
Здесь гладят коня.

Узнаёшь неизвестность,
Дождь просы́пал по ветру…
И ветка птиц, и две пиалы
Рисуют важность, где динары.

Топь, тишина, неизвестный,
Раскраска бабочек у окна.
Сегодня в ветре шмель
Толкнулся сюда.

Наутро чайник роз Гекторный,
Рисунок дождя, где тя!

Засмеялись китайцы, —
Нет, это галки, грачи.
Из некоторой из тесьмы
Готовое платье для берёз,
Для ольхи.

Отдохнёшь у лавки с плодами,
Мандарины лежат богачи.
Когда кто-то развёртывал
Фантик, стоя у ладьи.

С перил неви́димого судна,
Заслоня́сь веткой зелёной хурмы,
Мальчишка брал с таким искусством
Все ноты Гекторной весны.
Прочитав псалом воробью,
Ты бегом во двор, на льдину свою.

Постарались ювелиры,
Когда сы́палась полтина
С ангельской златой косы,
Ты бегом, подбери!

Весна несёт бокалы вежливости,
Весна мурлычет, видя лошадиный круп.
И гемма в солнечном пятне божественна,
Как вся богема из причуд.

Когда на горах ещё снег,
Подкралась самка горностая
К одежде, лаковой от бед.
Найдя, немного замерев.

Два раза перчатку раздев,
Таинственно задержался прохожий,
Какой-то старый человек.

Воробей – игривая затея,
Целый день неслыханно робеть,
Уносить живую душу в страны
И чирикать счас же тёте Фане
Сквозь забор и брошенную плеть.

Ходят ветки в воздухе невинно,
Сизый голубь на снегу,
Воробьиное меню так дивно
Затерялось на скоку.

Это вровень высшей силе —
Прочирикать целый день
И при крошечной потере
Вдруг взлететь.

Просто женщина у окна,
Без больших здесь уж тайн.
В снегопаде всё окно и гардины
Незаметно ро́внятся
Под снежные белила.

Пусто кто-то насмешил,
Баловался всадник
На высоком табурете
У соседей в спальне.

Грубо кто-то поспешил,
Таял между тем во тьме
Снег на тёплом валенке.
Постели́ посте́ли,
Всё равно всё снег застелит.

Ты вязанье отложила,
Записала петли вслух.
Росчерк тени незаметно
Подсказал движенье рук.

Короля убила пешка,
Дамка полегла поспешно.
Там живёт святая лань
И высокая герань.

А гвоздика наклонилась,
Будто вылетела спица.
Радовался чайник,

Видя здесь случайность.
Где? – сказал птенец в яичной
шелухе.
Бабушка в сей разговор
Положила бутерброд.

Нежный Крюков Л. воспе́л
Струистую тишь подмосковных имений
И не́гу просто́т благодатных владений,
Членённых лирой золотой.

Пейзаж сей прост и только.

Зату́шена бережно ветвь
Расту́щих там кустов.
И небосклон был несуро́в,
И всё дышало чистотой прудов
Начала девятнадцатого века.

Ро́счерком проникнуты тени
Ровно са́женых дерев,
И необыкновенно верится в сомненьи,
Что мы гуляли здесь,
В тех простодушья незатейливых приметах.

Всё о́жило – и куст, и ветка на кусте,
Ручей заполоши́лся у забора.
Заговорили ра́достно и спо́ро
Воробушки на жестяном крыльце.

И начеркал беспечно месяц март,
Помарок множеством небрежен,
Про свежий ветр и необыкновенный свет,
Что сердце всё он растревожил.

Золо́тятся кресты на светлых
Башенках весны,
Прише́дшей и уше́дшей…
Мы пробуждаемся из тьмы,
Забыв премудрость маеты,
Мирски́х забот и заблуждений ве́тоши.

Всё ма́нят и ма́нят озёра в тумане,
Мороз надувается и замирает.
Пруды замерзают, деревья внимают,
Как птицы порха́ют над льдом, на реке.