Виктория Травская - Сопротивление материала. Том 2. Мучительная сладость бытия

За окном проплывали домики Атамановки – ближайшего Раздольненского пригорода-хуторка, со свежепокрашенными, к Пасхе, наличниками и воротами, тучным чернозёмом возделанных грядок, по которым уже пушились зелёные полоски всходов, абрикосовыми деревьями в бело-розовой пене цветов. За воротами расцветали палисадники, и куртинки жёлтых нарциссов казались в этот серый день особенно яркими, словно солнце поручило им свою работу на время отсутствия. Старушка, сидевшая на лавочке у голубых ворот, увидя паровоз, поднялась и принялась креститься, а мальчик в резиновых сапожках и старой – видно, с братнего плеча – куртке не по росту, с отвёрнутыми рукавами, принялся махать проезжающему паровозу, что-то радостно крича и подпрыгивая. Ребята тоже замахали ему в ответ, а Никита дал несколько коротких свистков. В одном из домиков, высунувшись из открытого окна, курил мосластый мужик в майке. Завидя Бродягу, он что-то крикнул внутрь комнаты, и спустя мгновение рядом с ним появилась крепкая фигура женщины с тряпкой в руке.

Когда хутор остался позади, паровоз начал замедлять ход.

– Ну, всё, молодёжь. Пора домой! – пробасил Ипатыч.

Все разочарованно загудели: «Почемуууу?»

– Дальше стрелка, нельзя: будем мешать рейсовым составам! Сейчас подойдёт маневровый тепловоз и отбуксирует нас на место.

– Можете пока побегать, – добавил Никита. – Только, Боже упаси, не по путям!

Мальчишки стали нехотя спрыгивать на насыпь. Кабина быстро пустела, и Славик, стиснув Сашины пальцы, отпустил их. Следом и Саша повернулась лицом к остальным. Щёки её пылали, но делать было нечего. Впрочем, и на лицах остальных ребят горел румянец радостного возбуждения. Борька, сидя на корточках, зачарованно глядел в топку, позади него с точно таким же выражением лица стояла Светка Камарзина. Остальные бродили вокруг паровоза, глядя на него с уважением и теплотой.

– Ай да Бродяга! Ай да молодец! – приговаривал Ипатыч, удовлетворённо качая круглой, на короткой шее, головой с ёжиком седых волос. Он оглядел ребят. – Подите, подите! Разомнитесь. Минут, пожалуй, двадцать у нас есть.

Славик первым спрыгнул на насыпь и протянул руку сперва Светке, а потом и Саше. На секунду их лица оказались рядом, опалили друг друга пламенем коротких взглядов и, с трудом преодолевая притяжение, отстранились. Саша спустилась с невысокой в этом месте насыпи и огляделась. Рядом с железнодорожным полотном расстилалось ещё не паханное колхозное поле с прошлогодней стернёй, за которым виднелось шоссе. Слева борозды стерни обводили пригорок с кустами шиповника и черёмухи, примыкавший к полотну железной дороги. На шиповнике только начали раскрываться клейкие молодые листочки, а черёмуха уже выбросила маленькие нежно-зелёные грозди, которые скоро – должно быть, не больше недели – затопят округу белой пеной соцветий со сладким, упоительным ароматом. «Черёмуха любит сырость», – вспомнила Саша бабушкины слова. И правда: в пору её цветения всегда стоят туманы или моросят затяжные дожди…

Невесомая от счастья, Саша пошла по стерне к пригорку и обошла его вокруг. Позади него оказался заросший кустарником овраг, на краю которого она увидела несколько кустиков только что раскрывшихся первоцветов. Она принялась собирать букет и, наклонившись, увидела в овраге, под кустами, целые заросли жёлтых первоцветов и голубых пролесков…

Когда басовитый гудок маневрового тепловоза и ответный свисток Бродяги известили о том, что пора возвращаться, Саша выбралась из оврага с целым снопом цветов. Она шагала к паровозу, то и дело погружая лицо во влажный пахучий букет, и шептала: «Люблю, люблю, люблю!» – пока за поворотом пригорка не показался паровоз.

За кустом черёмухи Саша остановилась. Её нетерпеливый взгляд выхватил толпу мальчишек между двух машин, которые наблюдали за сцепкой. Славик стоял позади всех, сунув руки глубоко в карманы куртки и со спины казался, как и остальные, поглощённым тем, что видел. Но вот он быстро обернулся и метнул взгляд в направлении пригорка. Саша не шевелилась – словно боялась расплескать переполнявшее её блаженство – и продолжала смотреть на любимого. Он медленно повернул голову и увидел её. Несколько мгновений они смотрели друг на друга через это весеннее поле – одни во всём мире – словно бы между их глазами протянулся невидимый, вибрирующий от напряжения провод, посредством которого их сердца вели только им одним понятный разговор…

Но в следующую минуту рядом с Сашей раздался треск сухих стеблей прошлогодней крапивы, и она оказалась лицом к лицу со Светкой.