Виктор Улин - Тот самый снег

«А Иудифь сказала:

буду пить, господин,

потому что сегодня жизнь моя

возвеличилась во мне больше,

нежели во все дни от рождения моего.»

(Иудифь. 12:18)

Я стояла у окна и смотрела вниз с четырнадцатого этажа.

В пронзительной пустоте кружились снежинки.

Возникали где-то за обрезом рамы в неведомых высотах неба. Падали вниз, подчиняясь силе земного притяжения. Оседали на листьях не до конца облетевших тополей, ложились на дорожку, которая огибала болото, отделяющее наш дом от дороги. Там покачивались осины, в чащобе жили дикие утки, выкормленные за лето.

Конечно, первый снег не означал немедленный приход зимы; прочный покров ожидался не раньше, чем через месяц.

Но все-таки снег оставался снегом, с ним невозможно было не считаться. Начался он, наверное, под утро, укрыл асфальт двора и крыши машин, на белой дорожке вдоль болота чернели цепочки следов. Кто-то уже прошел на остановку маршрутного транспорта с уютным названием « Кармашек ».

Однозначно, мне стоило сменить туфли на осенние сапоги, натянуть поверх колготок шерстяные носки и надеть не итальянский пуховик, а белую норку для межсезонья.

Но все-таки я надеялась, что этот снег не столь опасен и я смогу доехать до работы на летних покрышках, которые, как всегда, не собралась заранее сменить.

Я сидела в своем немаленьком кабинете и поглощала булочку с корицей, запивая ее крепчайшим черным кофе без сахара.

Утренняя выпечка из цеха полагалась мне по рангу, так было заведено на нашем хлебокомбинате. А есть я могла спокойно, поскольку моя фигура – даже в нынешнем возрасте « далеко за сорок »! – позволяла отрываться на мучных изделиях без последствий.

Итак, я ела, пила и глядела в окно.

А там – так же, как и дома – падал снег.

Утреннее совещание у директора прошло без сверхъестественного. Я как заместитель по коммерческим вопросам – « коммерческий директор » – нашего процветающего предприятия имела достаточно подчиненных для того, чтобы не заниматься рутиной самостоятельно, а все распределить. И теперь могла наслаждаться кофе с булочкой.

На столе зажурчал внутренний телефон.

– Галина Николаевна, – раздался голос секретарши. – Там девушка пришла. На собеседование. Говорит, хочет устроиться к нам менеджером в отдел сбыта. К кому направить? К вам сразу, или как?

– Направь к Соколовой, – сказала я после секунды размышлений. – Пусть сначала пообщается с ней.

Нового менеджера я была обязана посмотреть сама, но начальник отдела сбыта Наталья Соколова могла решить вопрос первоначальной отбраковки. Тем более, мне ужасно не хотелось выходить из приподнятого, по-девчоночьи томительного состояния души, в которое вверг этот первый снег.

Откусив от булочки и сделав приличный глоток кофе, я опять уставилась за окно.

Картина завораживала.

Снег словно хотел укрыть все сразу и навсегда.

Монитор пропищал, оповещая о вызове по социальной сети.

Я нажала кнопку на системной панели, открыла сообщение.

«Привет, начальница!»

Усмехнувшись, я ответила:

«Привет.»

Ко мне стучалась моя старая подруга. Еще школьная и тоже Галина.

Мы дружили всю жизнь, а двадцать лет назад вместе учились в региональном филиале московской академии пищевой промышленности – ездили на сессии в райцентр за сто пятьдесят километров от нашего города.

Подруга была крепкой, в Академии нас различали как « просто Галю » и « Галю толстенькую ». Сейчас она и вовсе стала похожей на кубышку.

В школе мы казались одинаковыми, не сильно различались и позже, встав к конвейеру на хлебокомбинате; студентками не хватали с неба звезд, а учились ради диплома.

Тогда мне было двадцать три года, сын – который сейчас готовился к женитьбе – ходил пешком под стол, а я состояла в первом браке. Жила со своим первым и единственным мужчиной – грубым ровесником, относившимся ко мне как к личной собственности. Так жили все, я не примеряла на себя иные варианты. По сути дела, еще не начав всерьез жить, я уже знала, что ничего из приятного в этой жизни не будет.

Но потом…

Потом что-то куда-то двинулось само по себе; я почти не замечала перемен, но они произошли.

Произошли во всем, включая семейную жизнь, которая теперь спокойно текла во втором браке.