Маша Фокс - 8 лет до завтра

Умеют же англосаксы и жить, и веселиться. Ко всему подходят честно и основательно. У некоторых костюмы были – просто класс. Семь старичков-гномов явно претендовали на первый приз. Они и по залу передвигались всей гурьбой. На фоне этой добродетельной и добропорядочной старины в поле зрения моей «камеры» вдруг вошла особа явно не из этой компании. В окружении пиратов, королев и оживших персонажей Диснея она выглядела, – любимое выражение Питера, – «like bacon sandwich at the Jewish wedding». 3 3 Like bacon sandwich at the Jewish wedding (англ.) Как бутерброд с беконом на еврейской свадьбе. Высокая блондинка в костюме Мадонны – острые конусы атласного бюстгальтера, атласные же высокие трусы, лаковые сапоги выше колен и длиннющий конский хвост. Для полноты образа не хватало плётки. Взгляды всех без исключения «папиков» мутнели при виде ее, тетки же, наоборот, делали вид, что ее не видят, но… создавалось ощущение, что она здесь не случайно, чувство интриги слегка покачивало воздух. Я пошла за добавкой к доброй фее-ведьме с крюшоном, и она щедро плеснула черпаком в мою кружку. По дороге назад в зал я поболтала с одним из гномов, сделала комплимент Золушке лет семидесяти пяти, вежливо отказала в танце джентльмену в костюме цыганки, в кудрявом парике и в серьгах-кольцах. Огляделась по сторонам и не нашла ни Амура, ни моего Карлсона. Так-так-так. Ваш выход, Мария, – ищи, сука, тебе за это деньги платят!

Я пробралась к выходу на крытую веранду. Там на плетеных диванчиках сидели несколько гостей, но основная масса народу толклась в зале. Для порядка и понимая, что в саду им делать нечего, выглянула в сад. В парке тоже прогуливался кто-то из гостей, но никого похожего на толстячка Карлсона в компании Амура не обнаружилось. Вернулась в дом. Подергала ручку двери в админ-крыло, но оно, естественно, было заперто. Оставался второй этаж. Поднимаясь по лестнице, я вся превратилась в слух, но внизу так шумели, что я все равно ничего бы не расслышала. Зал с тренажерами – на замке. Дверь в крыло с номерами – открыта настежь, как бы приглашает – заходи кому не лень. Вхожу в темноту коридора. Почему-то боковые бра у дверей каждой из шести комнат не горят, а только в самом конце коридора мерцает пожарный светлячок. Ковер заглушает шаги, и я тихо продвигаюсь от двери к двери, прислушиваясь. А к чему я, собственно, прислушиваюсь? Какое я имею право? Ия – взрослая женщина и имеет право на личную жизнь! Что за идиотская игра в сыщика-шпиона? Стыдоба! «Пошла вон отсюда!» – командую я себе, резко разворачиваюсь и плечом задеваю дверь в одну из комнат. Она тихо, с легким шелестом приоткрывается. Инстинктивно я в нее заглядываю. В комнате темно, но видны очертания широкой кровати, стоящей изголовьем к окну, столик рядом с ней и кресло. В кровати пара тихо занимается любовью. Я не вижу мужчины – он лежит на спине, его нога, обутая в сандаль-котурну, свисает с постели. В свете, льющемся из окна, стройный силуэт женщины ритмично гарцует на нем вверх-вниз, вверх-вниз. Развевающийся хвост ее прически и шест его пениса напоминают картину карусели. Вверх-вниз, вверх-вниз. Мне становится стыдно за такое бесцеремонное подглядывание, и я стараюсь так же тихо, как и вошла в этот мир интима, ретироваться из него. Но… Мой взгляд падает на кресло, и я вижу в нем… Ию. Она сидит почти на краю. Проклятый пропеллер не дает ей откинуться на спинку, но это и не важно. И без преграды между ее спиной и спинкой кресла все ее тело подалось вперед, к кровати. В этой мизансцене она не зритель, она участник. А я? Что я тут делаю?

Боже! Какой стыд! От ужаса я громко вздыхаю. Ия оборачивается на шум, и мы встречаемся глазами… Свет из окна играет на влажных телах любовников, и они бесшумно, как в немом кино, продолжают свою скачку.

Я проснулась и лежу, глядя в потолок. Надо встать, спуститься на кухню и встретиться после вчерашнего с Ией.

– Маша, Мариииия, – голос снизу зовет меня, – тебе кофе или какао?

– Кофе, пожалуйста, а сливки у нас есть?

– Есть, все готово, иди скорее.

– Иду, иду, – на ходу накидываю кимоно.

Ия в хорошем настроении. На ней пестрый фартук поверх велюрового спортивного костюма. Она снимает с плиты сковороду с пушистым омлетом.

– Я добавила туда лук, ты не возражаешь?

– Нет. Мне все равно. Я не голодна.

– А у меня, знаешь ли, секс и травка всегда вызывали отчаянный аппетит. Я опять таращусь на нее, как будто вижу впервые:

– Так вы еще и курнуть успели?

– Не «еще», а «только и всего».