Наталия Морозова - Девочка-хамелеон. Жизнь с психическим заболеванием, а также история излечения

В детстве отчуждение было единственным способом уберечь себя от боли, вызванной хроническим опытом холодного отношения родителей. Кира научилась жить, не желая близости, но это не значит, что данная потребность исчезла как по взмаху волшебной палочки лишь потому, что Кира воспринимала ее как угрозу.

Правда, которую Кира отчаянно отрицает, заключается в обратном – она испытывает глубочайшую потребность в безопасных и преисполненных любви отношениях, поэтому Аманда стала для нее необходима. В отношениях с Амандой Кира ощущает комфорт и безопасность, желает получать больше, но по мере возрождения потребностей усиливается и страх, из-за которого она в свое время приняла решение перестать хотеть.

В отношениях с Амандой Кира снова переживает внутренний конфликт, который не смогла разрешить в детстве, конфликт, в котором, с одной стороны, находится потребность в получении любви, заботы и поддержки, а с другой – страх вновь испытать разочарование и боль. Замирание на месте и противостояние зарождающемуся чувству любви к Аманде мучительны и непродуктивны, но дают Кире иллюзорное ощущение контроля и безопасности: «Если я не поддамся любви и не позволю себя любить, то все останется по-старому. По-старому – значит, безопасно. Я знаю, по какому сценарию всё сложится, чего следует ожидать, как реагировать и как о себе позаботиться».

Парадоксальным образом именно попытка позволить произойти чему-то хорошему разрушает состояние внутреннего гомеостаза, которое годами обеспечивало чувство кажущейся эмоциональной стабильности, комфорта и безопасности. Нарушение внутреннего равновесия (даже если оно дисфункционально) очень пугает людей и нередко приводит к кризисному состоянию.

Каждому человеку нужны любовь, доверие и безопасность. Если мы их имеем в недостаточном количестве или не имеем совсем, со временем мы обучаемся обходиться без этих ценностей. Но это лишь иллюзия. На самом деле мы просто не умеем обращаться с этими чувствами, не умеем полагаться на другого человека, любить и принимать заботу и любовь.

Мы не умеем брать, когда нам дается.

Терапевтическое пространство – это, пожалуй, единственое место, где клиент может научиться принимать эти чувства и применять их себе во благо. Для этого он сначала использует в качестве поля эксперимента терапевтическое пространство, если, конечно, оно достаточно надежно для того, чтобы клиент выразил готовность получить небывалый эмоциональный опыт.

– Сегодня мне захотелось узнать, как происходит связь с клиентом, если терапевт пропадает из зоны доступности, например, если он умирает. Аманда предположила, что я боюсь того, что с ней может что-то случиться, однако правда, в которой я Аманде не призналась, заключалась в том, что мысли о смерти начали всплывать в моей голове все чаще и чаще.

Мне было стыдно об этом говорить, потому что я не понимала, что происходит. Почему они вообще появляются в моей голове? Не случилось же ничего настолько плохого… Иногда мне казалось, что я попросту сошла с ума.

Я придумала простой и удобный для себя способ попробовать поговорить с Амандой о смерти, не вызывая у нее подозрений, для которых, безусловно, не было никаких оснований.

Мысли о самоубийстве имеют тенденцию обостряться и утихать волнообразно. Один из наиболее распространенных мифов, который не позволяет вовремя распознать суицидальные намерения и оказать эмоциональную поддержку, – это уверенность в том, что человек, который всерьез задумался о самоубийстве, никогда об этом не скажет вслух. На самом деле, человек, размышляющий о самоубийстве, примеривающий его на себя, всегда находит способ, как об этом сказать окружающим. Для начала он прощупывает почву, чтобы понять, сможет ли выбранный собеседник вообще выдержать такой разговор. Причем этим собеседником может оказаться кто угодно, даже совершенно посторонний человек.

Если вы вдруг оказались в роли слушателя, не бойтесь этого разговора! Бояться нужно внезапного прилива энергии и радости у человека, который еще недавно не хотел никого видеть. Когда человек, ранее высказавший мысли о возможном самоубийстве, внезапно начинает раздаривать окружающим свои вещи, начинает искать встреч и извиняться за прошлые проступки. Скорее всего, этот человек уже выбрал день самоубийства и готовится к нему.

Я бегу по городу. Я знаю, что весь город захватили зомби, которые населяют эти дома. Обитающие здесь женщины из-за травмы не могут иметь детей. Пробежав через весь город, я упираюсь в гигантскую бетонную стену, преодолеть которую невозможно. Я стою на крыше игрушечного домика и глядя вниз вижу, как зомби пытаются меня достать. Меня охватывает полное тоски и ужаса смирение с неизбежностью смерти.