Елена Росяева - Внуковедение – не наука, а опыт любви

С этой даты начинается отсчет моих лет, событий, достижений и промахов.

Первые пять лет я почти не помню сама, а только пересказы мамы и бабушки. Особенно много знаю от бабушки, потому что с рождения и до моих 27 лет мы жили вместе. А потом она ушла, ушла из жизни, не сумев побороть рак…

Детство мое – это прежде всего бабушка! Ираида. Рая. Ира. А для меня всегда Бабуль. Ежедневно 24 часа в сутки 365 дней в году она часть моего детства. А мама… Мама, Серафима Андреевна, и Ленин – «близнецы братья, кто более матери-истории ценен». И еще мамина, абсолютно любимая, важная для Родины работа.

Мама после моего рождения, по тогдашним законам СССР, вышла на работу, как только ребенку исполнилось два месяца. Как поступила бы любая настоящая коммунистка.

Осталась со мной бабушка. Ослабленный недоношенностью и дизентерией мамы во время родов мой восьмимесячный организм то и дело сбоил… Бабушка со мной, часто на скорой помощи, попадала в больницу для лечения очередной моей хвори.

Дедушка Андрей еще был жив, работал парторгом городской больницы. Мама трудилась на заводе инженером. Вскоре стала начальником цеха и пошла без оглядки по карьерной лестнице.

Отец к этому времени ушел из первой семьи, где у него росли двое детей, и недолго пожил с нами. Потом первая жена, вооружившись поддержкой парткома, месткома и профкома, вернула беглеца в семью, заодно добившись исключения его из партии.

В скором времени у нее обнаружилось заболевание мозга. Ей сделали трепанацию черепа, спасли от смерти, но не от инвалидности с перекошенным от пареза лицом.

Дальнейшая судьба отца была решена этим фактом. Возраст детей требовал присмотра, да и состояние жены тоже. Дочь, я знаю, звали Татьяной. Она старше меня на пять лет. Еще был и старший сын отца, но о нем мне известно только то, что он погиб в молодости, оставив семью с детьми… Став взрослой, я пыталась найти их контакты через интернет, но мне было это не под силу. А может, не так велико желание?..

Параллельная вселенная моего внука

У нас с внуком 55 лет разницы. У меня с бабушкой – 53 года. Я вышла на пенсию с точки зрения государства, но раскручивала свой бизнес, который организовала в 50 лет. Моя бабушка была домохозяйкой много десятилетий после войны.

В день выписки внука из роддома сократили с работы моего мужа. И он

оказался «усатым нянем», лучше которого, на мой взгляд, быть не могло…

Дочь через год вышла на работу ради карьеры ТОП-менеджера крупной иностранной корпорации. Отец внука проживал уже в другой семье, устав от ребенка. Хватило его всего на четыре месяца… Так мы и зажили в двух домах на восьми сотках нашей дачи.

Я видела своего отца в осознанной жизни один раз в конце 10-го класса.

Миша за 11 лет своей жизни получил от жизни больше… Примерно раз в год встречи на день рождения.

Все, что мог дать Мише мужчина, ему дал дед.

Интересно, что внук вспомнит о нас спустя 60 лет?..

Итак, я отвлеклась от момента рождения уже слишком далеко.

Где мы жили тогда, я не помню, но знаю по рассказам бабушки. Первые воспоминания о доме у меня остались в виде смешных ощущений какой-то игры с мужчиной. Сидела очень высоко, боялась, и мне было щемяще весело!

Когда с бабушкой я обсудила это событие, она сказала, что это играл так со мной дедушка. В нашей одной комнате в коммуналке мы делали ремонт, а мебель вынесли в коридор, нагромоздили по стене почти до потолка. Дедушка запихивал меня высоко на матрасы! Именно это ощущение восторга я вспомнила, когда бабушка рассказала мне это в первый раз. А сейчас помню уже только свой пересказ.

Ощущение ушло. Осталась память о событии.

Бабушка уверяла меня, что дед любил меня безумно! Хотя сам факт беременности мамы без официального статуса жены осуждал. Бабушке пришлось самой исправлять пошатнувшиеся отношения в семье. Какой силы бури носились тогда в атмосфере семьи, история умалчивает…

В детстве я не помню разговоров о папе и дедушке, который умер в мои три с половиной года. Видимо, от меня факт похорон скрыли тогда. Дедушка не перенес операции по удалению рака, и хоронили его из больницы, в которой он работал. Только венок стоял дома в день похорон. Говорят, я совсем маленькая, плясала возле таких необычных цветов, бормоча: «Ах, какой красивый гроб…» Видимо, слово «гроб» как-то зацепилось за ухо из разговора взрослых… А бабушка плакала, пряча от меня слезы, тяжело переживая всю абсурдность ситуации…