Виктория Артамонова - Шкатулка

А потом он забылся сном, в котором увидел свою погибшую жену совсем молодой, с младенцем на руках, сына, дочку. Они были счастливы и улыбались ему сквозь лёгкий туман. Он кричал им, что любит их, что хочет к ним!

Очнулся он от того, что его кто-то тряс за плечо. Самолёт по-прежнему был в плену у стихии…

– Дяденька, ты о чём молишься?! Ты помереть побыстрее хочешь? Но мы-то все жить хотим! Посмотри вокруг!

На него внимательно смотрел парнишка, что сидел рядом, и ещё с десяток глаз…

– Ой, правда, извините… Что-то я только о себе! Извините…

Он перекрестился, прикрыл глаза и тихо зашептал:

– Господи, прости меня, грешного! Прошу Тебя, спаси и сохрани нас всех здесь сидящих!

После того как самолёт благополучно приземлился, у него начался новый этап жизни, конечно не без воспоминаний о прошлом, но зато с радостью о настоящем и будущем. С благодарностью и доверием Богу.

Оставляю неразобранный чемодан в номере и спешу к морю. Оно для меня словно живое существо, ждущее и манящее, наполняющее и вдохновляющее. Подхожу всё ближе, ближе к воде, как заворожённая… вдруг волна набегает и, словно верный пёс, слюнявым языком облизывает ногу.

– Фу, нельзя! Ты же видишь, я в босоножках. Завтра сколько угодно, а сейчас – никак нельзя.

Наслаждаюсь красотой, величием, мощью стихии. Вдыхаю полной грудью воздух свободы и вечности. Погода переменчивая, на небе кучевые облака, они то закрывают, то открывают солнце, позволяя ему освещать небольшие участки берега моря.

Чайки красиво парят над водой, перекрикивая друг друга. Огромный лайнер замер на линии горизонта…

Море! Сколько великих поэтов, писателей изливали тебе любовь свою, и мне хочется от себя добавить немного, очень хочется…

Отвлекаюсь на шаги и тихие всхлипы: милая девушка, с заплаканными глазами и покрасневшим носом, спускается по длинной лестнице, кидает сумку и идёт к морю, садится на камни, плачет…

Очень скоро появляется виновник девичьих слёз – симпатичный крепкий парень, подсаживается к подруге, пытается обнять.

– Уходи, не хочу тебя видеть! – Она отводит его руку и отодвигается.

– Что случилось? Почему ты убежала?

В воздухе повисает пауза.

– Мы только поженились, а ты уже на других заглядываешься! – говорит она, всхлипывая.

– Да ты что, милая? И на кого же это?

– На девушку в холле.

– А-а-а-а… на ту раскрашенную толстуху? Так я смотрел на неё и думал: достанется же кому-то такое чудо с кривыми ногами. И радовался, что моя любимая – красавица.

Он пододвигается к ней и обнимает, наклоняется к самому ушку и что-то шепчет, нежно вытирая слёзки, целует.

Улыбаюсь…

Слышу заговорщический шёпот:

– А давай дадим друг другу клятву верности до самой смерти. Замочек на перила моста повесим. Помнишь те, что мы вчера видели, на которых много-много уже замочков висит. Закроем замок, а ключ бросим в море!

– Конечно, милая, конечно… Если тебе так будет спокойнее. Хотя я и без всяких замочков всю жизнь только тебя любить буду!

Они встают и уходят в обнимку, такие милые и счастливые.

Ах да… Море, я люблю тебя!

Егорушку положили в больницу. Брали какие-то анализы, делали обследования, а когда он спрашивал, скоро ли его отпустят домой, невнятно отвечали и спешили побыстрей уйти.

Он как будто бы спал, когда почувствовал тёплый мягкий свет, а потом увидел Ангела, своего Ангела… Небожитель протянул ему руку и улыбнулся. Егорка отозвался на приглашение, поднял свою горячую ладошку, но потом вдруг одёрнул её и спросил:

– Ты меня хочешь забрать на Небо?

– Да, малыш…

– Но, но… Я не могу сейчас улететь с тобой: мамочка с папочкой очень расстроятся, если я их покину, ведь я у них один! Как они без меня будут жить? Вот… если у них появится другой ребёночек, тогда я улечу с тобой, а сейчас никак не могу.

Медсестра включила свет в палате и поставила градусник Егору. Ещё вчера его это расстроило бы, а сейчас лишь вызвало улыбку.

Дни текли один за другим, похожие друг на друга, и мальчику казалось, что он становится как будто легче, воздушней, прозрачней…