Любовь Паршина - Дом Софьи. Повесть

Утром они с Алексеем только успели пожать друг другу руки и разойтись по лекциям.

На кафедру Алексей вернулся уже вечером. Перед последней лекцией он традиционно прихватил внизу Вику, которую чересчур бдительный вахтер отказывался пускать без сопровождения.

Вика послушно просидела лекцию на последнем ряду, больше наблюдая за снежинками за окном.

Потом вдвоем побрели на кафедру.

Университет затихал, даже во многих коридорах уже погасили свет, и линолеум и паркет мерцали будто покрытые водой в свете оставшихся кое-где дежурных ламп или света фонарей с улицы. Двери в пустующие темные аудитории были открыты и виднелись ряды сидений амфитеатров.

На кафедре оставалась только заведующая, Ирина Рудольфовна.

И Сергей Татаринов. Тот сидел в самой последней комнате из кафедральной анфилады и в свете настольной лампы производил археологический раскоп – раскоп кое-каких рабочих бумаг, оставшихся от его предшественника, Альберта Вольфовича.

– Сергей Иванович, – осторожно позвал Алексей.

Но тот продолжил листать толстую тетрадь, ставшую за свою деловую жизнь еще толще от закладок и вклеек.

Вика легонько ткнула отца локтем в бок и взглядом указала на табурет между окном и письменным столом. На табурете лежал открытый портфель из старой потрескавшейся кожи, из которого торчали вскрытая шоколадка и книга – «Франкенштейн, или современный Прометей» Мэри Шелли, в оригинале и с зеленым Борисом Карлоффом в стиле кубизма.

Вика беззвучно хихикнула и показала папе большой палец.

– Сергей Иванович! – снова окликнул коллегу Алексей.

Татаринов опомнился и оглянулся, радушно и вежливо и чуть нервно улыбаясь.

– Алексей Игоревич, прошу прощения! Задумался… Вам нужно тут поработать?

– Нет, благодарю вас. Это, кстати, не наша студентка, но бывает в университете почаще некоторых прочих. Моя дочь Виктория. Думает, не стать ли в самом деле нашей студенткой. Не пугайтесь ее. И ее не пугайте.

Сергей Татаринов подскочил со стула и поспешил пожать протянутую Викой руку.

– Это вы «Франкенштейна» читаете? – тут же спросила Вика.

Татаринов почему-то смутился. Хотя смущение было странной реакцией доктора наук на вопрос школьницы, Алексею почему-то захотелось дать дочке легкий подзатыльник.

– Да, читаю, – признался Татаринов.

– Ну круто же! Я сама обожаю. Вообще фантастику обожаю. Вы ведь знаете, что мать Мэри Шелли была феминисткой?

– Вика!..

– Что?

– Я думаю, это не та историческая информация, которая интересна Сергею Ивановичу.

– Мне на самом деле интересно всё, – пожал плечами Татаринов. – По сути всё, что окружает нас – это историческая информация. Любая мелочь может помочь ученым будущего… Вы не согласны со мной?

– Конечно, согласен, – сдался Алексей. Он и был согласен, и спорить не слишком хотел. Как от назойливой мухи он отмахнулся от навязчивой мысли, что очень уж общителен и внимателен этот новый знакомый и сотрудник. – Извините, Сергей Иванович, но нам с Викой, к сожалению, пора.

– Да, разумеется! Рад был познакомиться.

Татаринов вернулся за стол, Алексей стал собирать свои вещи. Вика сняла его пальто с вешалки и поднесла ему.

– А можешь меня тут в шкаф замуровать как экспонат? Пусть меня лучше изучают археологи будущего, чем препарируют завтра на семейном обеде…

– Не мели чепухи! – посоветовал Алексей.

Сергей Татаринов за кипой бумаг украдкой усмехнулся.

– Я – главное блюдо, – шепотом сообщила Вика в пространство.

– Ты самый перспективный юный член семьи. Конечно, ты – главное блюдо на семейном застолье. Смирись. Вот брат подрастет – ты тоже будешь ему устраивать разбор полетов и учить жизни. Давай, топай! До свидания! – сказал Алексей уже всем остающимся, и они с Викой ушли.

Вике досталось от бабушки за то, что она прогуляла вечер пятницы, посвященный уборке и готовке. Впрочем, даже будь она дома, была бы на подхвате у матери, ибо бабушка готовила для старшего сына и его домашних только сама. А мать не ругалась, поскольку понимала, в каком состоянии Вика обычно перед приездом старшего дяди.

На следующее утро, уже замотанная в юбку – принципиально поверх толстых колготок и шерстяных шортов в красную клетку – Вика, то и дело стягивая с уха платок, набирала дядю Николя по телефону. Она спрашивала, как долетел, как прошел паспортный контроль, когда будет… Она отчаянно надеялась, что любимый дядя, мало отличающийся от нее по манере держаться и по взглядам на жизнь, приедет пораньше. Но такси Николя застряло в пробке из-за ремонта дороги, и надежда обратилась в прах.