Татьяна Багряна - Вера для Верки. Часть 1

Как-то неожиданно в разгар урока Веру вызвали к директору. Она шла и мысленно готовилась к бою. Горгона сидела в кабинете сурово сдвинув брови: «Зачем ходишь к моей свекрови?»

Вера округлила глаза, не понимая, о чем речь: «К кому я хожу?»

– К Даниславе Андреевне со второго подъезда, к свекрови моей?

Вера оторопело соображала, о ком речь, а потом спросила: «Старенькая бабушка Дануся? Это ваша свекровь?»

Первое мгновение ей стало мерзко, что она помогала, как оказалось, родственнице своего врага. А потом вспомнила бабулькино беззащитное лицо, и будто лев внутри неё поднялся на дыбы. Ей было все равно кто перед ней: «Как вы можете, она одна, совсем одна, у неё даже сил нет дойти до угла дома. У неё в холодильнике пусто. И иногда задерживают пенсию и ей нечего есть. Это же мама вашего мужа. Да если бы я и знала, что это ваша свекровь, я бы все равно ей помогла. Ей некому больше помочь.»

Горгона стояла и растерянно хлопала глазами, а потом вдруг заплакала, подошла и обняла Верку: «Прости меня. Я просто подумала… Ладно. Спасибо тебе. Иди. Ты многого не знаешь.»

Не было торжества, не было злорадства. Просто понимание, что все люди, все знают, что такое боль, любовь и страдание. Все ошибаются. И бояться в общем-то некого и нечего.

Бабушку Данусю вскорости сын со снохой забрали к себе. Вера зашла её проведать, но грузчики, шумно матерясь, выносили мебель из опустевшей квартиры. Больше они не виделись. И с Горгоной никогда не говорили о бабушке.

До самого окончания школы с директрисой у них установились негласно тёплые добрые отношения. Та при встрече всегда как-то особенно смотрела на Веру и здоровалась.

Удивительным образом ненависть потеряла свое значение и растаяла, согретая человеческой любовью. Вера иногда возвращалась мыслями к этой ситуации и неизменно удивлялась, до чего виртуозно судьба разыграла всё будто по нотам. «Пути Господни неисповедимы.»

И ещё простая мысль поселилась в душе: «Солнце светит для всех, оно не выбирает для кого сиять».

Тёплый ветер обдувал лицо и резвился в завитках причёски. Вера сидела на лавочке и устало наблюдала, как её Нюська, забавная девчушка с конопушками на курносом лице, отчаянно отстаивает свое право на лидерство в кружке дворовых девчонок.

Вера отчётливо помнила, что ещё вчера она прижимала к груди нежную младенческую головку, бережно поддерживая шейку. Ещё вчера малышка обнимала её своими мягкими ручонками и шептала горячо в ухо: «Я тебя юбю». Ничьи признания не были столь дороги, как эти, они стоили целой жизни.

Вера вспомнила маленького Никиту – первенец, сыночек, её радость и гордость. Лучший ученик, красавец, талант. Все учителя в школе пели ему дифирамбы. И она, Вера, гордо вскидывала голову:» Вот видите, какая я мать». Успехи сына орденами честолюбия сверкали на груди: грамоты, медали, кубки.

Это её, Веры, заслуга! Методики раннего развития, «плавать раньше, чем ходить», умные кубики, продвинутый массаж, системы Монтессори, Никитиных, Воскобовича и прочих великих педагогов. На стенах висели развивающие плакаты. Вместе с сыном они ползали на пузе по карте мира, разложенной на полу. Вместе рассматривали звёздное небо и мечтали полететь к звездам, придумывали язык инопланетян. Лучшие репетиторы, лучшие книги, лучшие фильмы. Учиться должно быть интересно!

Сын – самый любимый мужчина её жизни, затмил всех. Даже мужа она так не любила, как этого сероглазого мальчишку. И вдруг как-то резко он стал чужим. Хлопал дверью перед носом, резко одергивал: «Отстань, мои проблемы».

Вера ранено отползала в сторону, стараясь беречь его пространство.

Ведь он личность, ему нужна свобода. Просто устал, просто нагрузка в школе. Она внимательно ловила настроение и взгляд любимых глаз, а он хмуро отворачивался и втыкал наушники. Или натягивал капюшон куртки и уходил к друзьям.

Потом после девятого, когда они с мужем были уверены, что надо идти в десятый, выучиться, устроиться на хорошую работу, сын отрезал: «Достали все», – и он хочет поступать в ПТУ на автослесаря, переехать в бабушкину пустующую квартиру и жить один.

Тогда окончательно рухнул Веркин идеальный мир. Изо всех сил она старалась быть мудрой, доброй, всепонимающей. Спокойно говорить, умненько убеждать. Но каждый раз подходила к бетонной стене, пыталась найти двери, ключи, подняться выше своего эгоизма и перелететь эту глыбу отчуждения. Иногда срывалась и взлохмаченной истеричкой орала, швыряла телефоны, книги, вещи в отчаянной попытке разбить это глухое непонимание. Но стена становилась только выше, только толще. И от боли и отчаяния она беззвучно давилась рыданиями в подушку.